Стеклянный город - страница 33
- Уймись, герцог, ты что?
- Здесь был портрет моей жены! Даже портрета не осталось!
Я сел на диван. Я ничем не мог ему помочь.
- Всё. Дальше не пойду.
- Тебе совсем плохо?
- Ничего, меня вылечат, - я решил использовать его бурлящую ненависть по назначению, - слушай меня: бери своих людей и сегодня же! Сегодня! Сейчас! Перелови мне всю Тайную Канцелярию. И Гнея Суанского в первую очередь.
Амильо дышал тяжело, ноздри его хищно раздувались от гнева.
- С превеликим удовольствием!
И он ушел, а я наконец остался один. Совсем один со своей раной и своей незатухающей болью. И я наконец снял шлем и открыл свое лицо, ненавистное тут всем лицо Батисто Тапиа.
Вот я и пришел в Стеклянный Город. Я вернулся. Неужели это все-таки случилось?! Как я убегал отсюда, сломя голову, поклявшись, что никогда не возьму в руки меч! Ненавидя себя, проклиная, ужасаясь! И вот я здесь. Я пришел сюда с мечом и войском. Я убиваю, и руки мои в крови. Я успею казнить многих, прежде чем откроется мой секрет! Я отомщу за Эрну, я за этим сюда и пришел, а потом, если успею, то и за себя.
Сердце мое тревожно и сладко сжималось. Неужели я снова пройду по родным улицам, увижу свой дом, свой сад, свой театр?! Наверно, это будет больно, я ведь умер тогда вместе с Мартой. Если б она узнала, что я не виноват, она простила бы меня? Всё бы отдал, чтобы простила! Чтоб не просыпаться по ночам, скрипя зубами, только оттого, что приснился родной дом!
С трудом поднявшись, я подошел к окну. На площади я увидел Лаэрта, он прорвался со стороны Песочных ворот. Плащ на нем был красный, кольчуга позолоченная, косматые волосы растрепаны. Свирепый бог войны! Слепая игрушка в руках Леонато Фурского. Как он возмущался, когда узнал о моем неожиданном решении повернуть армию на Стеклянный Город! Что-то доказывал мне, кричал, стучал кулаком по лбу, а потом по столу, тыкал пальцем в карту... В общем, мы поменялись ролями.
- Вспомни, как ты сам туда рвался! - сказал я ему тогда.
- Я! Я всего-навсего Лаэрт Отважный! - рявкнул он, - но ты-то Бриан! Ты же святой! Ты - честь Лесовии! Я же в тебя поверил!
- Ну, так и верь до конца! - сказал я, - может, я не святой, а дьявол, но я не проиграл ни одного сражения. Я не проиграю и эту войну. В Тифоне я оставляю Кастора, Деветьера и самого герцога Тифонского. Через месяц мы сюда вернемся. Ты со мной или нет?
- Да! - ответил он громогласно, - и чтоб ты провалился!
Жаль, но друзьями мы так и не стали...
Эрна приехала, когда меня уже обработал дворцовый лекарь. Я лежал на диване, а внизу на площади ликовала толпа. Во дворце царила сплошная беготня и топот, а хотелось тишины и покоя.
- Ты уже выбрала себе комнату?
- Нет еще. Раздевайся и разматывайся.
- Может, уже не надо?
- Нет уж. Раздевайся.
Она была сосредоточенна, и серьезна, и как будто совсем не рада взятию города. Ни торжества, ни благодарности не увидел я на ее лице, одну бесконечную усталость.
То, что она делала со мной, было совершенно невероятно. Под руками ее рана моя начала прямо на глазах затягиваться. Я перестал дышать. Я видел чудо! Наверное, эта женщина и правда могла оживить из мертвых!
- Ну что? Тебе легче?
- Мне замечательно.
- Тогда встань, покажись толпе. Они давно тебя требуют.
- Ну и пусть себе требуют.
Я поймал ее за руку, иногда это мне позволялось. Манжет ее грубого платья был так туго стянут, что не открывал даже запястья.
- Я тебя не понимаю, Бриан, - сказала она, - доставь людям радость. Разве трудно выйти на балкон и махнуть рукой?
- Знаешь, - признался я, - иногда это просто невозможно.
- Почему?
- Потому что меня здесь знает каждая собака! Это мой родной город, Эрна. Я же говорил тебе, что я не настоящий Бриан.
Она кивнула, а я всё сжимал ее горячую руку, не решаясь рассказать всё до конца. Потом без доклада вошел герцог Алонский, он был румян и зол.
- Бриан, все схвачены!
- Отлично. Куда ты их отправил?
- В Серую Башню, конечно! Пусть посидят там сами, упыри!
Эрна глянула на него исподлобья и отвернулась. Он молча попятился и закрыл за собой дверь.