Стеклянный город - страница 45
Я долго и подробно его расспрашивал и совсем забыл про Амильо Алонского, с которым собирался крупно поговорить. Этот любитель пырнуть ножом заинтересовал меня так, что дальше некуда: врал мне всю дорогу, прятал свою жену, приходил меня убить, сам разобрался с пленным инквизитором... Куда он, черт бы его побрал, подевался?!
Впрочем, искать его мне было некогда. Я начал готовиться к выступлению. До обеда мы совещались, кому идти, кому задержаться. На кого-то надо было оставить город, но уж не на Алонского, это точно! Решение я отложил на вечер, мне хотелось сначала с ним поговорить.
Стемнело быстро. За окнами летел снег, быстро, наискосок, погода портилась. Думать ни о чем не хотелось, только ходить вдоль этих окон по длинному коридору взад-вперед, сложив руки, стиснув зубы, отмеряя шаги. Зря Брисли-Рыжий уехал! Я бы с ним поменялся. Назад бы! В келью! К братьям монахам! Накостылять им по зубам и успокоиться...
Еще через час я не выдержал и пошел к Эрне, чтобы выяснить всё раз и навсегда. Нет так нет. Пусть скажет прямо! Не нужны мне эти вежливые отказы, опущенные глаза и холодные губы. И агонии не нужно.
Я был настроен решительно, но меня опередили. Пропавший было герцог Алонский тоже направлялся к Эрне и вошел к ней прежде меня спокойно и уверенно. Я не удивился, у меня не было сомнений, что они знают друг друга и довольно неплохо: Эрна слишком сильно его ненавидела. Тем интересней было послушать, о чем они говорят. Но они молчали.
Не знаю, сколько я стоял под дверью, пока молчанье не показалось мне подозрительным и даже страшным. Уж не прихватил ли с собой этот отчаянный мститель еще один нож?! Я испугался! Я вошел, вбежал, ворвался к ней в комнату. И остолбенел.
Алонский не нападал на Эрну и не угрожал ей, он целовал ее так самозабвенно, что даже меня не заметил. Задохнувшись от возмущения, я поднял стул и грохнул им об пол, чтобы заявить о своем присутствии.
Немая сцена продолжалась долго. Эрна смотрела с ужасом, Алонский - с вызовом, а я сам не знаю как, всё смешалось у меня в голове. И всё рухнуло. Так мы и стояли, и он всё держал ее в объятьях, и глаза мои на это смотрели, и возмущение мое нарастало как волна. Чего я только не передумал за эту бесконечную минуту!
- Эрна, выйди, - сказал я наконец.
Она как будто очнулась, оттолкнула Алонского и быстро вышла, закрыв лицо руками. Мы остались с ним вдвоем. Голос мой от волнения и боли был глух.
- Я же тебе говорил, что это моя женщина. Или ты не понял?
- Найди себе другую, Бриан.
- Что ты несешь! Другую?! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю за такие слова?!
- Опомнись, Бриан! - он всё же попятился, - остановись! Это моя жена!
- Что?.. Как ты сказал?!
- Это моя жена, несравненная Анриетта Алонская!
Как же меня трясло от этого имени!
- Да ты спятил, видно.
- Я?!! Спроси у нее сам!
Я поднял брошенный стул и присел на него, ноги уже не держали. "Мне надо верить на слово... Я никогда тебе плохого не сделаю!" Неужели я нашел тебя, моя мучительница, виновница всех бед моих? Королева колдунов! Так вот в чем дело...
- Почему глаза у нее черные?
- Не знаю, я сам был сбит этим с толку! Может, от боли потемнели, может, от горя... Сам знаешь, что такое Серая Башня! Ее трудно узнать, это правда.
- Зачем ночью приходил?
- Я поклялся убить каждого, кто прикоснется к Анриетте.
- Что ж не убил?
- Безоружного... не могу.
- Ладно, уйди с глаз! Я потом решу, что с тобой делать.
////////////////////////////////////////////////////////////////24
Мы стояли в коридоре у окна, за которым всё летел наискосок мелкий снег, и смотрели друг на друга.
- Не бойся, я тебя не трону. Забирай своего мужа, свой город и не попадайся мне на глаза! Завтра я возвращаюсь в Тифон.
- Я люблю тебя...
Я развязал ей узел на платке, из него просыпались на платье совершенно белые волосы. Какие блестящие они были и гладкие! Как рассыпались в руке! Эрна моя исчезла окончательно, это была совершенно другая женщина, черноглазая и как будто вся седая.
- Я же не хотела! Я не думала, что так получится! Прости меня! Прости, Бриан! Поверь, я и так уже наказана!