Стеклянный конверт - страница 19

стр.

Талка побежала навстречу «газику».

Вместе с отцом приехал бригадир Вашанин. Он дорогой рассказал отцу, зачем прибегали к нему мальчишки.

Талка редко видела отца таким рассерженным. Анатолий Николаевич подошёл к берёзе как раз тогда, когда здесь появился с пилой в руке помощник электрика.

— Вы знаете, сколько надо лет, чтобы выросло такое дерево? — тихо сказал ему отец.

— А мы не интересуемся. Что она, понимаешь, стала на дороге?..

— Брось пилу! Скинь сейчас же провода с берёзы! И, гляди, сломай мне хоть одну ветку! — закричал бригадир.

— Жалко им! Подумаешь! Таких берёз полна Засека! Что ж — на Завершну и линию теперь не тянуть? Да?

— Протянешь! И как можно скорее. А вы, ребята, марш на землю, пока не расшиблись. Он сам управится. И чтобы к вечеру всё было готово! Приеду — проверю! — сказал Анатолий Николаевич.

Но к вечеру приехать сюда отцу не пришлось. Он задержался в Засеках.

В лесничество отец приехал уже с включёнными фарами. За ужином он всё говорил, какие хорошие растут дубы и клёны в Засеках, и вспомнил о берёзе у поворота.

— А как там электрики? — спросил он у Талки. — Сделали?

— Сделали! Только и мы им помогали, и бригадир.

— Дядя Толя, а к вечеру на берёзу опять слетелись все наши птицы, — сообщил радостно Шурик.


ПРАВША

Шурик, Талка и Алёша пошли в лес за грибами с деревенскими ребятишками.

Галька, девочка лет девяти, идёт за вожака. На спине у неё большая плетушка, с которой ходят на реку полоскать бельё. Через плечо — толстая измочаленная верёвка. И хотя корзинка пуста, потому что ребята только ещё идут в лес, Галька шагает, наклонясь вперёд, будто несёт тяжесть. Она рассказывает идущим с ней рядом Алёше и Талке о том, какой тут у них хороший лес. Говорит она всегда так, будто сама пугается того, о чём сейчас говорит. Сказав две-три фразы, она умолкает на секунду и оглядывает слушателей. Глаза её — светло-зелёные с коричневыми крапинками в зрачках — тогда останавливаются, как у куклы, а губы вытягиваются вперёд, будто собираются попробовать, горяч ли в стакане чай.

Гальку вынянчила бабка Лампиада — одинокая старушка, живущая теперь на колхозном пенсионе. От бабки девочка и усвоила такую манеру рассказывать.

— Мы только до Попова Верха и пойдём. Дальше ты лучше и не суйся. Там дальше-то и не знамо что! Глушняк! А грыбов там, говорят, а малины! Под Поповом Верхом и то водит, а уже за ним — совсем тебя закружит!

— Кто закружит? — спрашивает Талка.

— Эх ты, не знаешь! Леший водит! Как почнёт вертеть тебя по лесу, так ты, сколько ни бейся, всё на одном месте очутишься.

— Предрассудки! Лешие только по телевизору и в мультфильмах бывают, — улыбается Шурик.

— А вот как он тебя заведёт в самую болотину, где ночью огни над трясиной стоят, да как заигогочет по-лошадиному — тогда по-другому заговоришь!

— Не пойду я под Попов Верх[Я домой хочу, — захныкал вдруг Гринька, топавший позади всех, рядом с Шуриком.

Шурик считался среди деревенских ребят умным и справедливым, и потому малыш Гринька всегда старался быть около него, под его защитой.

— Ну и не ходи. Кто тебя звал? Сам навязался. Эх, ты! Забоялся! А ещё в пионеры хотел, — хлопая ладонью по спине мальчишку, выговаривает Нина, старшая сестра Гриньки.

— Нинка! Не тронь малого! Чем приставать к нему, поправила бы на нём рубаху, — командует Галька.

Рубашка Грине мала. Он вырос из неё. Да попалась прочная — никак не рвётся. Приходится донашивать. Низ её — на резинке. При ходьбе она постепенно поднимается по животу кверху, и рубаху приходится часто одёргивать.

— А кто это их там включает на болоте, огни-то? — спросил Гринька.

— Ну и недотёпа ты, малый! Думаешь, на болото электричество, что ль, тоже провели? Огни горят, где людей позасасывало! Сами они, огоньки-то, загораются. Как только человек провалился в зыбь, так — фук красный язычок! А ночью кто заблудится и увидит те огни, думает: вот она, деревня-то! Пойдёт, бедняга, на них — и поминай как звали. Каюк! А над утоплым опять становится в болоте огонь.

— И чего ты, Галька, плетёшь? К чему пугаешь малого? А сама, поди, вовсе и не видала никаких огней. Как же! Вытащишь тебя ночью на болото! — засмеялась Нина.