Стеклянный отель - страница 8

– Можно я сяду рядом с тобой? – спросил он. Винсент кивнула. «Может быть, у меня получится», – подумал Пол. Может быть, он станет для нее настоящим старшим братом.

– Ты же не должен быть в одиннадцатом классе, – сказала она. – Я посчитала.

Господи. Он ощутил болезненный укол, потому что его сестра, которой не исполнилось и четырнадцати, была гораздо наблюдательнее отца.

– Я остался на второй год.

– Ты не смог закончить одиннадцатый класс?

– Нет, просто я много пропустил. В прошлом году я проходил реабилитацию.

– Из-за чего?

– У меня были проблемы с наркотиками.

Он мысленно похвалил себя за честность.

– У тебя проблемы с наркотиками из-за того, что родители развелись? – спросила она с искренним любопытством, но на этих словах ему резко захотелось уйти. Пол встал и начал отряхивать джинсы. В комнате Винсент было пыльно.

– У меня уже нет проблем с наркотиками. Они были раньше. Сейчас у меня нет никаких проблем.

– Но ты ведь курил траву в своей комнате, – возразила Винсент.

– С травой нет никаких проблем. Трава – это не героин. Это абсолютно разные вещи.

– Героин? – Ее глаза округлились от удивления.

– Ну, я пошел, у меня куча заданий.

«Я не ненавижу Винсент, – повторял он про себя, – Винсент здесь ни при чем, я никогда ее не ненавидел, просто я ненавижу сам факт существования Винсент». Пол время от времени твердил эту мантру. Когда он был совсем ребенком и его родители еще не развелись, папа влюбился в хиппи-поэтессу, она быстро забеременела Винсент, и уже спустя месяц Пол с матерью уехали из Кайетт – выражаясь мамиными словами, «сбежали из отвратительной мыльной оперы». Пол провел остаток детства в пригороде Торонто, каждый год уезжал на лето в Британскую Колумбию и раз в два года проводил там Рождество. Пока он летал над горами и прериями с табличкой на шее «Ребенок без сопровождения взрослых», Винсент росла в полной семье, не считая двух последних недель.

Пол оставил ее одну и пошел к себе в спальню; в детстве он проводил здесь много времени, но пока его не было, комнату использовали для хранения вещей, и теперь она казалась ему чужой. У него тряслись руки, он чувствовал себя глубоко несчастным и решил выкурить косяк. Он высунулся из окна, чтобы никто не заметил, но ветер загонял дым обратно в дом, и вскоре в дверь его комнаты постучали. Пол открыл и увидел на пороге отца с выражением неподдельного разочарования на лице. К концу недели Пол вернулся обратно в Торонто.

В следующий раз он увидел Винсент только в последний день 1999 года, когда сел в аэропорту на автобус до города, слушая «Бранденбургские концерты», а потом отыскал дом Винсент на самой захолустной окраине: она жила в обветшалом здании через дорогу от парка, в котором бродили похожие на зомби наркоманы. Пока Пол ждал, когда Винсент откроет дверь, он пытался не смотреть на них и не думать о преимуществах, которые давал героин, – нет, не об отвратительной зависимости, вынуждающей искать все новую и новую дозу, не о болезнях, а о том состоянии, когда мир вокруг кажется прекрасным.

Дверь открыла Мелисса.

– О, привет! – воскликнула она. – Ты совсем не изменился. Заходи.

Ее слова прозвучали обнадеживающе. Ему казалось, что со дня смерти Чарли Ву на нем появилась невидимая метка. Зато сама Мелисса изменилась. Судя по ее внешнему виду, она с головой ушла в рейв. На ней были синие брюки из искусственного меха и толстовка цветов радуги, а ярко-розовые волосы были собраны в хвостики наподобие тех, что носила Винсент лет в пять-шесть. Мелисса проводила его вниз по лестнице в одну из самых ужасных квартир, которые ему доводилось видеть: подвал почти без отделки, на стенах из шлакоблока – пятна воды. Винсент варила кофе на крохотной кухне.

– Привет, – сказала она. – Рада тебя видеть.

– Я тоже.

В последний раз, когда он видел Винсент, у нее были синие волосы и она рисовала граффити на окнах, но, по-видимому, эти увлечения остались в прошлом. Она не была похожа на рейвершу, во всяком случае, ничто в ней не выдавало подобных вкусов. Она была одета в джинсы и серый свитер, длинные темные волосы небрежно спадали на плечи. Мелисса что-то быстро тараторила, как, впрочем, и всегда. Она запомнилась ему нервным ребенком. Пол тщательно разглядывал Винсент и не замечал в ней ничего, что выдавало бы нестабильность: она казалась сдержанной и собранной, осмотрительной и осторожной. Какой разительный контраст с ним самим.