Стеклянный суп - страница 18

Но только не Изабелла. Немного погодя он перестал понимать, имеет ли она для него значение сама по себе. Добиться ее имело значение, трахнуть — тоже. Залезть на нее, голую, да засадить поглубже — вот что имело значение.

Последний шанс завладеть ею Хейден потерял, пригласив ее на вечеринку, где она встретила Винсента Этриха. Сам Хейден познакомился с Винсентом в Лос-Анджелесе, куда приезжал по делам, и тот ему очень понравился. Отчасти потому, что оба были отчаянными юбочниками, и общего между ними хватало. Этрих хорошо знал Лос-Анджелес и свел Хейдена со многими интересными людьми. Вдвоем они тоже неплохо проводили время. Пару лет спустя, когда они случайно столкнулись в венском «Лоос баре», Хейден с лихвой вернул долг. А когда он услышал, что Винсент знаком с Флорой Воэн, то тут же пригласил его на вечеринку, где, как он знал, будут и Флора, и Изабелла, — о чем сожалел весь недолгий остаток своей жизни.

Меньше чем за неделю Этрих завладел сердцем Изабеллы, а также ее телом, разумом и душой. Хейден был потрясен, но что он мог поделать? Хуже того, Этрих был так благодарен ему за встречу с этой потрясающей женщиной и то волшебство, которое между ними происходило, что при каждой встрече только о ней и говорил, заливаясь соловьем. Разумеется, ни о каких подробностях он не распространялся, ведь он глубоко ее уважал. А Хейден нуждался именно в подробностях. В каких местах у нее родинки? Крикуша она или нет? Отказывается от чего-нибудь в постели или не знает стыда? Судя по намекам и молчаливым улыбкам Этриха, Изабелла Нойкор была тигрицей, ураганом и наслаждением во всех смыслах. Хейден боялся, что у него лопнет голова.

Его конец был уже близок, хотя он и не знал об этом. Жизнь, беспричинно и незаслуженно баловавшая Хейдена, перед концом вдруг отвернулась от него, выразительно вильнув хвостом на прощание, и больше никогда уже не была ему другом. До того самого сердечного приступа, случившегося почти два года спустя, он видел только ее задницу.

К счастью, дела позвали его обратно в Америку, и он сбежал из Вены, подальше от пары голубков, которых он сам же нечаянно соединил. Но это не мешало ему думать об Изабелле и даже видеть ее во сне. Иногда у него бывало такое чувство, будто его голова — это полная сквозняков комната, а Изабелла — ветер, дующий изо всех щелей. Как он ни пытался их заделать, она всегда находила новый способ пробраться внутрь и прикоснуться к нему.

Почему именно она? Почему эта женщина, а не одна из бесчисленного множества тех, кого он знал раньше? Кто знает — призраки выбирают нас, а не наоборот.

За два дня до смерти Хейден в последний раз видел ее во сне.

Однажды за ланчем она рассказала ему о том, что недавно прочитала и никак не могла выбросить из головы. Во времена Римской империи одним из распространенных способов казни была кошмарная штука, называвшаяся tunica molesta. Рубашку окунали в смолу, нефть или что-нибудь столь же горючее. Потом осужденного заставляли ее надеть и поджигали. Нерон особенно любил поджаривать так христиан. Хейден примерно знал, кто такой Нерон, но больше всего его впечатлило то, что Изабелла читает о таких вещах, как tunica molesta.

В одном из последних в своей жизни снов Саймон Хейден видел такую казнь. Только в нем жертвой был он сам, а рубашкой — Изабелла Нойкор. Раньше он был уверен, что носить Изабеллу на себе — это здорово, не важно, во сне или наяву, но сон с ним не соглашался.

Среди ночи он проснулся, поджав к животу колени и сжимая измятую подушку потными руками. Во сне Изабелла облепила все его тело, в каждом уголке жгло, как напалмом. Она трещала и плевалась искрами, горела, словно огонь. Боль была такой сильной и натуральной, что его крик наверняка разбудил бы соседа по кровати, если бы он спал не один. И пока он горел, она разговаривала с ним. Даже его вопли не могли заглушить ее голос, далекий, но явственно различимый. Она рассказывала ему что-то, убивая. Как могло пламя, или рубашка, или кто там еще быть женщиной? Но у снов нет правил — они сами создают их по мере своего развития.