Стеклянный суп - страница 27

Когда Изабелла говорила, она постоянно горячо жестикулировала. Ее руки то описывали большие круги в воздухе, то ныряли и камнем падали вниз, точно чайки, охотящиеся над водой. То одна, то другая рука отрывалась от руля, чтобы подчеркнуть что-то. Ни одна не могла оставаться в покое. Выражение лица тоже все время менялось. Глядя на него, легко было понять, какие места истории ее по-настоящему вдохновляют, а какие она рассматривает как мостик к следующему интересному моменту. Этриху нравились ее энтузиазм и манеры, и он не мог на нее наглядеться.

— И что с ним стало?

— Он умер очень молодым — в тридцать с небольшим.[8] И, конечно, все его автографы со временем исчезли, осталось совсем немного, в основном там, наверху, в Винервальде, на камнях и деревьях. Странно и даже жутковато наткнуться на них посреди Венского леса. Я слышала, есть даже клуб фанатов Кизеляка, которые обмениваются картами с указаниями мест, где они находили его творения… Это я и хочу вам показать — подлинного Кизеляка. Я нашла его несколько лет назад.

— А как вы узнали про этого парня?

— Петрас Урбсис.

— Простите?

Она подмигнула.

— А это второе, что я покажу вам сегодня вечером.

Найденный Изабеллой «Кизеляк» был написан под замысловатым углом у самой земли на стене барочной церкви в глубине Пятого округа. Они стояли на тротуаре совсем близко друг к другу, и Изабелла снова и снова проводила лучом фонарика по стене, показывая Этриху автограф. Наконец она выключила свет, и они остались вдвоем на холоде глядеть на темную стену.

Этрих сказал:

— Представляете, как был бы счастлив Кизеляк, узнай он, что две сотни лет спустя красивая женщина будет хвастаться его автографом в темноте, словно каким-то сокровищем? Чертовски круто.

— Сокровищем? Да, правда. Мне это нравится, Винсент. Я никогда о нем так не думала, но для меня он и правда сокровище.

— Кому еще вы его показывали?

Прежде чем ответить, она замешкалась на мгновение.

— Никому — только вам.

Он даже испугался счастья, которое нахлынуло на него, когда он услышал эту новость. Только ему — ему одному.

— Идемте, я хочу показать вам кое-что еще.

Она продела свою руку под его локоть и мягко потянула вперед. Это был первый раз, когда они прикоснулись друг к другу, не считая того танца на вечеринке. Она повела его прочь от места, где осталась машина. Этрих бросил на нее взгляд через плечо. Она заметила.

— Не беспокойтесь, это ненадолго.

— А я и не беспокоюсь. Просто я перчатки в машине оставил, вот и думаю, не сходить ли за ними.

Без колебаний ее ладонь скользнула вдоль его руки в карман пальто, и ее теплые пальцы в перчатке стиснули его замерзшую голую ладонь. Очаровательнее всего в этом жесте было то, что она не придала ему особого значения. Она сделала это только для того, чтобы погреть его руку, и все. Только доброта, редчайшее из качеств, когда оно встречается в чистом виде. С другой женщиной и при других обстоятельствах это наверняка означало бы что-нибудь серьезное, решающий момент. Но он интуитивно понял, что это не тот случай. Ее простая заботливость его восхитила.

Он посмотрел на их руки, потом на нее.

— Куда мы идем?

— Я вам говорила — к Петрасу Урбсису.

— Звучит не то как чье-то имя, не то как название нового русского оружия. Что-то вроде нового вида танка-амфибии.

Она стиснула его руку.

— Это человек, хотя он действительно из России, вернее, был, потому что он из Литвы.

— Петрас…

— Урбсис.

— Урбсис. — Этрих подождал чуть-чуть, а потом вставил:

— А вы уверены, что он не литовское оружие?

Изабелла снова стиснула его ладонь, но разговаривать, похоже, больше не хотела. Они шли вместе по неказистому рабочему району, где пахло печным дымом, сырым камнем и зимой. Машины проезжали мимо, добавляя к местным ароматам вонь выхлопных газов. Правда, было уже поздно, так что их встречалось немного. Время от времени кто-нибудь показывался из-за угла или попадался им навстречу, но эти прохожие держали глаза долу. Все куда-то спешили, одни домой, другие просто куда-нибудь в тепло. Гулять в этой части города было скучно. Кроме бесконечной вереницы угрюмых многоквартирных домов да редких захудалых ресторанчиков и гастхаусов