Стена Искандара - страница 10
Не видел он сквозь будущего тьму,
Что небосвод кривой сулит ему.[19]
И так же Искандар не ведал сна, —
Заботами душа была полна…
Уж воины под кровом темноты
Готовили оружье и щиты.
Когда заря прекрасная взошла
И знамя золотое подняла,
И озарила воздух голубой
Счастливой Искандаровой звездой,
Два войска, как два моря, поднялись, —
И шум и топот их наполнил высь.
Богатыри издали страшный крик —
Такой, что слуха солнца он достиг.
И содрогнулся весь земной простор,
И глыбы скал оторвались от гор.
Подобны тюрку неба[20], на конях,
В железно-синих кованых бронях,
Построились огромные ряды,
Как грозовые темные гряды.
Так выстроил Дара, владыка стран,
Не войско — кровожадный океан!
Ты скажешь: лик земли отобразил
Все миллионы воинства светил!
Был строй составлен из семи рядов —
Семи великих мира поясов.[21]
От Самарканда и до Чина шло
Войск Афридуна правое крыло.
Шесть сотен тысяч — на крыле одном —
Испытанных в искусстве боевом.
Узбеков было за сто тысяч там.
Калмыков — полтораста тысяч там.
Там войска Чина был отборный цвет,
По мужеству нигде им равных нет.
Парчою — цвета радужных огней —
Богатыри украсили коней.
Китайский шелк в отливах заревых
На шлемах развевается у них.
Там хан Тукваб, грозе военной рад,
Построил степняков своих отряд.
От них пришли в минувшие года
В мир — суматоха, ужас и беда.
Мечи их блещут, душу леденя,
Как языки подземного огня.
Я на собаке не считал волос,
Но больше там монголов поднялось.
Подобный льву, их вождь Мунгу ведет,
В мрак погружает страны их налет.
Мангыты там в чаркасских шишаках,
Чернь блещет на седельных их луках.
Мавераннахра далее сыны,
Как львы — отважны, как слоны — сильны.
А украшеньем левого крыла
Громада воинств Запада была.
Сопутствовали ассирийцы им,
И буртасы, и берберийцы им.
Желты у них знамена и наряд,
Их латы медью желтою горят.
Арабов сорок тысяч было там, —
Завидуют ветра их скакунам.
И копья и знамена их — черны,
Под чепраком попоны их — черны.
Ваки — султаном был аравитян.
Тали был предводитель мавритан.
Сто тысяч сабель, ужасавших мир,
Из Медаина вывел Ардашир.
Был цвет знамен — фиалковый у них,
И цвет попон — фиалковый у них.
Вел Густахам, в один построив ряд,
Три города — Катиф, Бахрейн, Багдад.
Шли воины, как голубой поток,
В железных латах с головы до ног.
Шесть сотен тысяч было их число —
Войск, составлявших левое крыло.
Семьсот же тысяч — войск Дары краса, —
Что изумляли даже небеса,
Посередине двух огромных крыл
Стояли в голове всех царских сил.
Кафтаны были белые у них,
Тюрбаны были белые у них.
Шли далее янтарные ряды
Людей Хорезма и Кипчак-орды.
И грозный, что ядром всех полчищ был,
Отряд ряды, как горы, взгромоздил.
И было семь в отряде том рядов —
И в каждом по сто тысяч удальцов,
Отборных из отборнейших мужей —
Телохранителей царя царей.
Им шахом власть и красота даны,
В зеленое они облачены.
Зеленый шелк на стягах их шумел.
Их строй, как чаща леса, зеленел.
А сам Дара — средь войска своего.
И нет у неба грома на него!
Так выстроив порядок сил своих,
Спокойно на врага он двинул их.
Шах Искандар на стороне другой,
Отвагой полн, людей готовил в бой.
И франков — сотня тысяч их число —
Поставил он на правое крыло.
Был князь Шейбал военачальник там,
По доблести он Заля сын — Рустам.
Их одеяний франкский аксамит
Был драгоценным жемчугом обшит.
Они — как львы в пылу кровавых сеч,
Склоняется пред ними солнца меч.
Враг падает пред ними, устрашен
Блистаньем семицветных их знамен.
А русов он на левое крыло
Поставил, сотня тысяч их число —
Суровых, ярых, как небесный конь,[22]
В бою неукротимых, как огонь.
Весь их доспех — лишь копья да щиты,
Они как совы в море темноты.
Плащ красной шерсти — воина броня,
Чепрак багряный на спине коня.
Шлем руса сходен с чашею стальной,
На шлеме перья иволги лесной.
Согласным — дружбы он несет звезду,
А несогласным — гибель и беду.
А зинджи стали войска головой,
У зинджей был от всех отличный строй,
Изделье черных зинджей — их булат,
Щитки их лат, как зеркала, блестят.
От вавилонских шлемов бьют лучи, —
То скачет зинджей воинство в ночи.
Их шлемы — как орлиные носы,
Изогнутый их строй — острей косы.
Так превратил их латы в зеркала
Напильник угнетения и зла.
Смерть отразилась в зеркалах их лат,