Стена Искандара - страница 34
Когда правитель Рума, скажешь ты,
Дошел до крайней западной черты —
На западе увидел племя он,
Чьей злобой род людской был изнурен.
Хан из улуса к Искандару в плен
Попал — и милость получил взамен.
Он, покорясь румийскому ярму,
Привел все племя в подданство ему.
Им Искандар сказал: «Вы все со мной,
Чтоб верность доказать, пойдете в бой,
Чтоб муравьев огромных истребить,
Мир от опасности освободить!»
«О царь! — сказало войско дикарей, —
Опора мира и вселенной всей!
Коль этих муравьев мы перебьем,
Мы — великаны — сами пропадем:
Когда мы десять суток спим подряд,
В ту пору муравьи нас сторожат.
Мы десять суток бодрствуем; потом
Мы десять суток спим глубоким сном.
В ту пору к нам враги не подойдут —
Врага любого муравьи убьют!»
В ответ им шах ни слова не сказал,
Всем муравьям помилованье дал.
Сказал: «А где из золота гора?
И где еще гора из серебра?»
Тот исполин, себя ударив в грудь,
Сказал: «О них и думать позабудь!
Нельзя пойти по этому пути,
А кто пошел — того нельзя спасти.
Отсюда, где стоим, от степи сей
До этих гор дорога — в десять дней.
Но мы их не видали никогда,
Хоть и недальний путь ведет туда.
На той дороге бедствий и вреда
Подстерегает путника беда.
Там воды смертоносные текут,
Деревья ядовитые растут.
Там, жаждой разрушенья обуян,
Свирепствует пустынный ураган.
Все на своем пути сжигает он,
Дракона в воздух подымает он.
Те, кто, минуя этот смерч, пройдут,
Без счета на дороге змей найдут.
Там кобры и очковые кишат,
И каждая хранит старинный клад.
А змей число, как старцы говорят,
Тьмы тысяч, а вернее — мириад.
И воздух напоен над степью всей
Дыханьем ядовитым этих змей.
И аспиды, чей убивает взгляд,
На том пути к сокровищам стоят.
Ты не ходи к пределам той земли,
Мы до нее и сами не дошли!»
Ответил Искандар ему: «Ты прав!
Рассказ твой необычный услыхав,
Куда хотел пойти, я не пойду,
Войска в обитель бед не поведу.
Зачем нам золото и серебро,
Когда от них беда, а не добро?
Несовместимо с нашим естеством,
Идя за золотом и серебром,
Войска в пути беспечно истребить,
Богатство жизни вечной погубить!»
За золотом и серебром в поход
Он не пошел; освободил народ.
Суровых этих диких степняков
Он защитил от рабства и оков
И отпустил их, поручив судьбе.
Но нескольких оставил при себе.
Из-за ужасного обличья их
Поставил среди избранных своих.
Когда Магриб им завоеван был,
Он взгляд опять на север обратил.
И кручи снежных гор перевалил,
И голубое море переплыл.
Пока корабль его, как колыбель,
Качали волны, чинская газель,
Чья в бедствии рука его спасла,
Кудрей арканом в плен его взяла.
Взяла его в глубоких плен утех,
Для Искандара став желанней всех.
С утра была, как кравчий, на пиру.
Зухрой ему сияла ввечеру.
Вот близ Фаранга корабли царя
Пристали, опустили якоря.
Пред ним лежала хмурая страна,
Меж западом и севером она.
Там, где зима свирепая грозна,
Разрозненные жили племена.
И приступали к шаху: «В добрый час,
Бери свой меч и заступись за нас!
Там, где порядок свой построил ты,
Судьбу людей благоустроил ты.
А мы твоей защиты лишены, У
гнетены врагом, разорены!»
А царь: «Какие к вам враги пришли,
Рассыпали вас по лицу земли?»
Ответили: «Из неизвестных стран
Они идут через страну Кирван,
Где солнце от захода до утра
Скрывается, там высится гора.
К нам из-за той горы беда идет,
Оттуда — ужас, и оттуда — гнет.
Предел вселенной, той горы хребет
Дневного солнца заслоняет свет.
В горах — ущелье; по тому пути
Нельзя сквозь горы никому пройти,
Яджуджи злобные гнездятся там,
Подобные чудовищным зверям.
Оттуда вихри бедствий к нам летят.
Их нападенье — сущий кыямат.
Видать, их породил аллах святой,
Разгневавшись на грешный род людской.
За чью вину мы — жертва мести их?
В словах не описать нечестья их!
Как дивов тьма, бесчисленны они,
Как бездны тьма, немыслимы они.
На их макушках волосы — копной,
Торчат их космы — в семь пядей длиной,
Ничем не одеваются они,
Ушами укрываются они.
Страшны их лица — желты и черны,
Их бороды, как ржавчина, красны.
У них глаза свирепых обезьян;
Их темный разум злобой обуян.
Даны еще, как печи, ноздри им, —
Они их чистят языком своим.
Они клыками, словно кабаны,
Изрыли землю нашей стороны.
Там, где яджудж, как злой кабан, пройдет,
Не то что злак, былинка не взрастет.