Степень родства - страница 12

Сталинград спал и боролся. Его пробуждение — Белая Ротонда, Фонтан Дружбы, Музкомедия, Дом Офицеров, Планетарий. А в том Планетарии есть часы с космическим временем. И за часами кто-то следит, кто-то ухаживает за ними — аккуратно, утром и вечером.

«Нау» причалил. Лера Бонк не торопилась. Но Пустовойтов торопился и сказал: «Пока». С троллейбусной остановки позвонил в свою квартиру. Никого. Не встает, курит и расчесывается — решил Петр. В троллейбусе «двойка» потащился к родителям, на улицу Пальмиро Тольятти.

Болезнь отца импонировала, потому что это был не маразм, не диабет и не астма. Отец-пенсионер болел 1985 годом. Он жил в нем, как в изолированной комнате, он впустил в дом воздух 85-го и забаррикадировал выход, он намертво залепил форточки и не заметил, как кислород превратился в нежный газ. Какой червяк копошился в отцовской голове — неизвестно, но внешне заболевание проявлялось так. На стене висел календарь с заснеженными березками и логотипом аэрофлота. Календарь распространял сияние, поглощая «постороннее» освещение (лампочки — вып. 2000).

Пустовойтов-ст. расправился с новыми (то есть рожденными в конце 80-х и после) вещами. Он их устранил, выключил из своей жизни, отказал им в профессиональной пригодности. Предпочтения больного отдавалось предметам, произведенным в 1985-м. Не брезговал и теми, которые могли быть в его квартире раньше. Естественно, что многое менять и не пришлось: мебель, недоеденные молью шмотки и проч. Телевизор продал, купил по объявлению «Юность» (83-го). Телевизор оказался умерший. И — к лучшему, отец все равно не прикоснулся бы к кнопке питания. То, что транслировало ТВ, никоим образом не устроило бы больного. Но он продавливал перед ним кресло, будто действительно наслаждался какой-нибудь «Москвичкой», «Здоровьем»… Труднее с мелочами: тапочки, мыльницы, зубные щетки, носовые платки, гвозди, булавки, кнопки, карандаши…

Слабое звено — лампочки. Да, лампочки. Жечь свечи? Но где раздобыть ТАКИЕ свечи? Ладно, лампочки — ничего, терпимо, но вот еда… Где-то Пустовойтов читал: на военных складах сохраняется стратегический запас — тушенка 50-х. Но кто пустит на военный склад?

Волшебный календарь все же гасил гадкие лампочки; но еда была мучением, пыткой. Она разлагалась в желудке и не давала дышать. Отец пробовал голодать, но сколько протянешь? Больной нервничал, желтели щеки, синели губы.

Психиатр: не надо его разубеждать, подыгрывайте, если не хотите, чтобы он умер.

Договорился с почтальоншей: она носила газеты, помеченные четырьмя любимыми цифрами. Газеты притаранила знакомая библиотекарша — «Советский спорт», «Литературку»… Пролистывал — и отдавал обратно, чтобы еще раз принесли.

У матери истерика. Отец требовал ЖИТЬ ВМЕСТЕ С НИМ. Носить соответствующую одежду, обсуждать соответствующие события. Сначала подыгрывала, потом втянулась, потом… Сыну:

— Я счастливый, как никогда.

Как никогда. Как — что? — никогда… Непростой речевой оборот.

Сегодня у родителей 11 марта 1985-го. По какому принципу аэрофлотовский календарь высвечивал дату — неизвестно. Так что — весна, и они — мама и папа — отмечают свою свадьбу. 15 лет. Поженились в 70-м.

Петр постучал, а в прихожую вошел Петя: переступая через порог, он моментально становился Петей. Пете 13 натикало, он посещает секцию дзюдо, поет в хоре Училища искусств и балдеет под итальянскую эстраду. Разве этот «85-й» только лишь отцовский? Но все же, теряя свой реальный возраст на входе, он получает его на выходе. Ему, правда, труднее всех: падает зрение от таких перепадов. А надежда, значит, вот в чем: оставь их. На коленях проси, но добейся освобождения. И если эта поза не впечатлит — беги.

Нет, нельзя. Во-первых, Пустовойтов-мл. никакой не нонконформист, во-вторых — ему нравится нежный газ.

— Ты был у бабушки? — нарядная мама положила в тарелку сыну оливье. А на столе две «Улыбки» и пепельница — черт с рогами.

— По какому поводу? — показал подбородком (не налили подростку).

— Ну, ты даешь, 15 лет нашей свадьбы! — отец расстроился и закурил аутентичный «Интер» (неужели проник в стратегический запас?).