Степной рассвет - страница 16

— Хунхузы! Деда, хунхузы!

Дед, услышав крик, начинает внизу суетиться. Лебедка пыхтит и плюется паром и шар стремительно опускают вниз. Дед, выслушав внука, что-то кричит какому-то кавалеристу. Тот срывается с места и скачет в сторону казачьего бивуака. Суета сборов и в сторону станции на перехват разбойникам, срывая карабины с плеча, карьером уносится пара десятков казаков. Дед снова истово крестится. И тут снова появляется на своей пролетке разнеможенный штабс-капитан. Узнав в чем дело и кто обнаружил бандитов, он приходит в ярость. Офицер с перекошенным лицом хлещет перчатками по лицу деда Мирона и отправляет его вместе с внуком под арест. Те понуро сидят в щелястом сарае. На лице деда унылое смирение. Мальчик возбужденно крутится рядом.

— Деда, расскажи, а?

— Чего тебе? Вишь как дело обернулось-то. Эхе-хе.

— Ну расскажи, а. Пожалуйста. Как ты первый раз полетел?

Дед живописно задумывается и поглаживая на груди маленький Георгиевский крестик, начинает свой рассказ.

— Вишь как, Алешка. Аккурат одинаково мы с тобой небо-то узнали. А дело то было давненько. Лет тридцать назад отправил нас царь-государь воевать турка. Да не поближе куда отправил, а в саму Болгарию. Там тогда турки шибко простой народ болгарский обижали. А болгары – такие же как мы с тобой люди, только язык у них смешной на бессарабский маненько смаховат…

По ходу рассказа о Турецкой кампании 70-х годов прошлого века, сквозь лица деда и внука проступает сначала карта боевых действий. Потом на ней появляются направления ударов русских войск. И вот на карте появляется город Плевна. Мгновение и вместо города изображенного на карте зрители видят с высоты птичьего полета какой-то некрупный город, наводненный войсками, одетыми в темные мундиры и фески. Камера летит из города в сторону осаждающих войск, сплошь одетых в белые гимнастерки. В которых опытный взгляд мог бы узнать летнюю явно милицейскую форму с нашитыми на плечи погонами. Вот, окруженная редутами батарея, отчаянно дымя, ведет огонь из своих пушек по противнику. Чуть сзади и в стороне виден наблюдательный пост воздухоплавателей. Шар медленно пытается подняться, отпускаемый в небо крутящими ручную лебедку солдатами. В корзине сидит офицер с подзорной трубой. Вдруг рядом раздается взрыв. Часть веревок удерживающих корзину рвется и офицер падает на землю с высоты второго этажа. Солдаты кидаются ему на помощь. Офицера кладут на носилки и уносят. Все стоят в растерянности. Вот показывают молодого парнишку, чьи глаза очень напоминают прищур деда Мирона. Это загримированное под юношу лицо Бориса Чиркова. Вот он забирается на полуоторванную от оболочки шара и висящую боком корзину и грозно кричит вращающим ворота лебедки солдатам. Те недоуменно крутят головой, но выполняют странный приказ. Болтаясь из стороны в сторону и сильно раскачивая криво висящую корзину, шар медленно ползет вверх. С разных сторон в воздухе появляются шрапнельные разрывы. Парнишка испуганно закрывает глаза, но потом наморщив лоб открывает один и, вращая им как хамелеон, начинает осматриваться. Сам он при этом крепко держится за веревки обеими руками. Вот он видит вражью турецкую батарею, стреляющую прямо по шару. Шрапнельные снаряды рвутся в воздухе, медленно подбираясь к корзине наблюдателя. Он истово кричит на землю.

— Братцы! Пушки турецкия за вон тем восточным холмом стоят! Туды бейтя!

Вот русская батарея дает пристрелочный залп с недолетом.

— Сажен сотню добавтя!

Следующий залп уходит в перелет.

— Ближе тридцать сажен!

Взрыв накрывает одну из турецких пушек.

— Беглым братцы! Бей их, гадов турецких!

Улыбка появляется на напряженном лице Мирона, но вдруг резко меняется тревогой. Показывают небольшой перелесок из-за которого выносится отряд турецких кавалеристов.

— Братцы! Слева конница турецкая! Картечью их!

В этот момент шрапнельный заряд рвется совсем рядом с шаром и отрывает еще несколько крепежных веревок. Стоявший до этого в скособоченной корзине Мирон вываливается из нее и повисает уже на руках, но продолжает корректировать огонь. Штанина на правой ноге лопается и проступает кровь. Шар медленно опускают ручной лебедкой, раненого Мирона принимают на руки. Развернувшиеся на вражескую конницу пушки дают картечный залп. Турецкие конники частью падают а другой частью пускаются в бегство. Мирон с закрытыми глазами шепчет солдатам.