Степные хищники - страница 10

— Смотря по тому, кого считать своими.

— Разумеется, но вы сначала послушайте, что будут говорить на собрании. Кстати, почему вы без оружия?

— Я не знал, к кому иду и как меня здесь встретят, — усмехнулся Щеглов.

— Ну, это вы напрасно.

— Всякое бывает… Так вот, товарищ Капитошин, собрание собранием, а приказ выполнять вам надо. Слухи же о восстании в Уральске, в Саратове все это сплошная чепуха.

— Я сам не доверял, но…

— Уверяю вас, что это провокация и совсем не умная. Подавить же сапожковскую авантюру у Советской власти найдется достаточно сил.

Без стука вошел Честнов:

— Люди собрались. Будем начинать?

— Да-да, — заторопился Капитошин. — Идемте, товарищи!

«Не велик отряд», — была первая мысль Щеглова при взгляде на собравшихся.

— Товарищи, сейчас мною получено приказание от штаба Уралукрепрайона отряду немедленно выступить из Гаршина в Соболевскую станицу. По этому поводу, я и собрал вас, — начал Капитошин.

— Это для чего же туда идти?

— Нам и тут не плохо.

— Чего мы там не видели? — послышались отдельные выкрики, однако большинство настороженно молчало.

— Дайте, я скажу! — вызвался рослый красноармеец в фуражке с малиновым околышем: — Тут спрашивали, зачем идти в Соболево. Мне, например, это понятно. Восстала дивизия, скажем товарища Сапожкова, ну, и требуются силы. Нас вызывают. Это правильно, только допрежь того полагается объяснить, чего добиваются бойцы дивизии товарища Сапожкова. Я кончил.

Поднялся другой:

— А у меня к командирам такой вопрос: можем ли мы идти против воли трудового крестьянства села Гаршина, если оно не желает, чтобы в подобное тревожное время мы оставили село без охраны?

Щеглова подмывало встать и выступить. Он нетерпеливо ерзал по скамейке.

— Не вмешивайтесь! Вы лишь подольете масла в огонь, — услышал Щеглов рядом тихий, но внятный шепот и, покосившись, увидел, что около него сидит Честнов.

— Дозвольте мне! — на середину вышел Егор Грызлов. — Доподлинно известно мне, что товарищ Сапожков и его дивизия — это наши братья и отцы. Их кровь проливать нам нет расчета. Спрашивается, за что? Комиссары же и коммунисты нам хорошо известны, и добра от них ждать не приходится. Соли нет, спичек нет, гаса нет, не говоря уже про сахар или, скажем, чай. Мануфактуры тоже нет. Куда оно всё делось? А с крестьянина? Последний хлебушко отдай, лошадей загоняли, скотину каждодневно требуют. За что же мы боролись? За что проливали кровь?

«Где это ты ее проливал, сукин сын, чернильная душа?!»— чуть не вырвалось у Щеглова, хорошо знавшего, что Грызлов с начала службы околачивался по канцеляриям и пороху не нюхал.

— Скажу о себе. Я честно защищал эту власть, жизни, можно сказать, не жалел, всякие напасти, мучения терпел, а что с моим семейством сделали. За что отца, боевого красноармейца, до могилы довели? Спросите любого на селе, и каждый подтвердит, что это сущая правда. Не вынес подобных притеснений мой папаша и позавчера преждевременной смертью скончался.

— Верно говорит, — под хмурое молчание большинства подтвердил кто-то.

— Мое предложение будет такое: гнать из Советов и от власти комиссаров-притеснителей, не позволять им измываться над трудовым людом и приветствовать дивизию товарища Сапожкова.

Последние слова Грызлова заглушил истошный крик за окном:

— Из Соболева коммунисты наступают! В ружье!

В комнате сразу стало тихо, и в тишине можно было слышать далекие винтовочные выстрелы — то одиночные, то как горох по железной крыше.

«Бом-бом-бом-бом!»— Звуки набата понеслись над селом. На зов колокола начал сбегаться народ.

Собрание прервалось. Грызлов куда-то исчез. К Щеглову торопливо подошел Капитошин.

— Вы хорошо знаете, что из Соболева не собирались наступать? Ручаетесь? — спросил он, нервно потирая руки.

— Ручаться не могу, но, насколько мне известно, наступать никто не собирался.

А сам подумал: «Неужели это уральские батальоны ВОХР, о которых упоминал Почиталин?»

На площади становилось все шумнее.

— Бери оружие!

— Не пустим коммунистов в Гаршино! Долой!

За окном бушевала толпа. В штаб доносились обрывки гневных речей, ругань, проклятия по адресу большевиков. Запыхавшись вбежал Грызлов.