Стерегущий - страница 22

— Дело вовсе не в теоретических аргументах и практических расчетах, — суховато возразил Верещагин, — а в привлечении к ответственности лиц, пренебрегающих интересами страны.

— Ну вот, мы с вами и до ответственного министерства договорились, — улыбнулся Менделеев, разглаживая свою бороду. — Удивительная вещь: стоит только заговорить о чем-нибудь жизненно-существенном, как обязательно договоришься до ниспровержения основ.

Осторожный стук в дверь прекратил их разговор.

— Войдите, — крикнул Верещагин.

Вошли два лакея. Ловко и быстро принялись сервировать стол.

— Чайку попьем по-московски, — объявил Верещагин. — Смерть люблю китайским чайком на родине побаловаться. Прошу, господа, прошу, — пригласил Верещагин к столу с большим кипящим самоваром. Между вазами с вареньем, пирожными и конфетами были расставлены тарелки с бутербродами, графины с ромом и красным вином.

Менделеев медленно опустился в удобное и глубокое кресло. Принимая от Верещагина стакан чаю, он сказал, обращаясь к Попову:

— Да, голубчик, рук опускать не стоит. Ваше открытие потрясло весь культурный мир. Как бы ни было тяжело вам добиваться признания, но ведь дело уже сделано.

— Спасибо на добром слове, дорогой Дмитрий Иванович.

Верещагин торопливо подвинул Попову графин.

— Александр Степанович, рому, рому в китайца.

— Спасибо, возьму, — поблагодарил тот, подливая в чай душистый крепкий напиток, — Кстати, Василий Васильевич, что вы сейчас предполагаете делать? Наверное, опять из России куда-нибудь за сюжетами подадитесь? Вы ведь вечный путешественник.

— Не скрою, угадали. Путешествия — это лучший способ образования. Особенно для художника. После пейзажей и бытовых зарисовок, сделанных мною недавно в Японии, мне хочется дать ряд картин из недавних ее войн с Китаем и Кореей. Пусть все увидят, что сделали японцы в тысяча восемьсот девяносто пятом году, взяв штурмом китайский Порт-Артур. Пусть запомнят подвешенных за ребра на крюки мирных китайских кули и крестьян, привязанных к стволам деревьев, замученных женщин с детьми, возле которых стоят самураи с дымящимися от крови мечами… Хочется мне яркими красками изобразить подобные «подвиги» японцев и в Корее. Например, убийство корейской императрицы, изрубленной на куски японскими солдатами, ворвавшимися ночью в ее спальню. Представьте себе низенькие, восточные комнаты, озаренные пламенем факелов, сверканье в их свете сабельных клинков, кровавые шрамы на обнаженном теле застигнутой во время сна женщины. Да, да, мне хочется, чтобы мир содрогнулся, увидев, во что выливаются столкновения народов, решивших, что им нельзя вместе дышать одним воздухом, если один из них не будет порабощен другим, более сильным. Тысячи образов встают у меня перед глазами, и все они просятся на полотна.

— Ну, дай вам боже успеха в ваших делах, — произнес Чернов. — Но неужели японцы так жестоки? А вот мы со Степаном Осиповичем беседовали — и не раз — о Японии, ведь он долго там жил, и он всегда высказывался о ней положительно.

— Нет, ваше превосходительство, — покачал головою Макаров, — я не из тех людей, которые видят все только в розовом свете.

В Японии меня восхитила чудеснейшая природа и резкие контрасты обычаев и нравов — европейских и японских. Многое в Японии мне казалось и проще и чище, чем, скажем, в соседней с нею Америке, в которой мне приходилось бывать еще кадетом морского училища. К слову сказать, я не против японского народа, деятельного, веселого, но не терплю их чиновников и военщину. Хочется им верховодить не только у себя дома, но и в Корее, и в Китае, и даже у нас в Сибири.

— Так, так, — покачал головой Чернов. — Но скажите теперь мне вот что: Порт-Артур, как известно, передан нам Китаем в арендное пользование, зачем же нам этот город Дальний, о котором так хлопочет Витте?

Макаров беспомощно развел руками.

— Ума не приложу. Я бы лично не стал строить новый город, а принялся бы совершенствовать и укреплять порт-артурские крепости и порт. Люди сведущие говорили мне, что Витте обманули мнимыми неудобствами последнего. Иногда у меня появляется страшная мысль. А что, если кто-нибудь из представителей наших правящих кругов, плывя в фарватере прояпонской политики, отдал распоряжение строить этот ненужный нам город с заднею мыслью помочь Японии утвердиться впоследствии на Ляодуне? Ведь Дальний уже и сейчас представляет собою первоклассный порт, оборудованный по последнему слову техники. Его портовые сооружения позволяют перегружать из морских транспортов на рельсовые пути составы товарных поездов. Короче: мы собственными руками создали базу для высадки вражеских десантов, ибо Дальний не крепость, а мирный коммерческий город. Против двенадцатидюймовых пушек вражеских броненосцев, которые будут сопровождать свои транспорты с войсками, мы сможем выставить только полевую артиллерию, ружья и штыки наших пехотных частей. Как подумаешь об этом, волосы дыбом становятся! Остается одна надежда на наш Тихоокеанский флот. На его долю ляжет обязанность разгромить вражеский десант в море, не подпустив его к бухте Виктории, на берегах которой построен Дальний.