Stiffen corpses: Жизнь и работа коченеющих трупов - страница 43

На бегу Чукки спросил:

— Это он?

— Не знаю, догоним, посмотрим.

На будущее учтите, если в бар заходит мужчина в белом костюме с иголочки, в белой же шляпе и даже в белых сапогах со шпорами, то это совсем не обязательно будет Белый Ковбой. Так говорили на Прииске, а там как нигде разбираются в прикладной философии.

Очутившись на крыше мы обнаружили там Эдсона Павшего Ниц. На наш вопрос:

— Где? — он тупо принялся таращиться во все стороны одновременно и мы подбежав к парапету смогли наблюдать, как красная молния пролетела все двенадцать этажей и приземлилась на морковной грядке у подножия Статуи Незнакомому Мужчине, как я ее назвал про себя. Очутившись там, Рэдмен, а это был, бесспорно, именно он, устремил на нас красное лицо с горящими испепеляющей ненавистью, красными же глазами, погрозил кулаком и устремился прочь с территории Института туда, в лабиринт смыкающихся веселенькими балкончиками домиков, оставив нас на съедение уже выскакивающим на крышу Лаборантам.

Съедение, это еще, куда ни шло. Сами съедим кого угодно. Но вот оказаться растворенным в большой Лабораторной Бутыли, или быть измельченным Трупорубкой, это я вам скажу, то еще удовольствие.

Мы приняли бой и долго и весело отстреливались от наступающего противника, пока пришедший в себя Эдсон вызывал Вертушку.

Наконец она прилетела, и недовольный Горбун снял нас с проклятой крыши…

Сбили вскорости. Хорошо, что шли мы практически над землей. Винт неожиданно прекратил вращаться, Горбун успел открыть закрылки и мы мягко спланировали прямо на подвернувшуюся как нельзя, кстати, бейсбольную площадку. Я всегда говорил, что спорт — это прекрасно!

Вокруг площадки густо росла Буйная Морковь, Малина Чимзано в человеческий рост, и какая-то неопределенного вида ботва, а большую часть пространства занимали бетонные блоки и прочие стройматериалы, которые были разбросаны в живописном беспорядке. Как мы не разбились, не пойму до сих пор. Я сразу же облюбовал Большую Коммуникационную Траншею, и потому, выбравшись из дымящейся машины, мы поспешили укрыться в ней. Вскоре рядом материализовалась средних размеров башня из серого камня, я вопросительно посмотрел на Чукки, тот развел руками, а Горбун незамедлительно в башню заполз. Ну, чтож, его дело маленькое — он водила.

Увы, там было занято. В смысле в траншее. Несколько пар Гомо занимались там однополой любовью. Заметив нас, он забыли о любви и предались ненависти. К нам. У них были старенькие АСГ (автомат специализированный гомосексуальный) и пара минометов. Но наши во время брошенные гранаты сделали свое дело, потом Чукки пару раз выстрелил из Золотого Маузера, чем навсегда угомонил оставшуюся в строю пару особо крупных Гомо из обосновавшегося в траншее подразделения.

Потом ваш непокорный господин (прости читатель, никак не могу называть себя «покорным слугой») предложил:

— Вот Чукки, а давай приколемся…

— Давай, — осторожно согласился Чукки.

— Смотри! — я указал Соратнику на стоящую в тридцати метрах от нашей позиции Скамейку, сложенную из тяжелых бревен. Скамейка была оккупирована Морскими Медузами — особым муниципальным подразделением Амазонок.

Подозрительно глядя на нас Амазонки ловко чистили ствол 100-милиметрового дальнобойного морского орудия.

— Пальнуть бы из этой машинки разок по Институту, — предложил я.

— Так, а в чем проблема? — Чукки тряхнул хайером и решительно двинулся к дамам. Сунув ствол ручного пулемета в чью-то половую щель, Даун спросил:

— Двух монеток не найдется?

Монетки моментально нашлись. Амазонки были явно растеряны. Щедро окропив скамейку бензином, и швырнув на нее зажженный спичечный коробок, мы отправились звонить, с сожалением глядя на орудие. Ни одного снаряда у Амазонок не оказалось.

Когда за нами захлопнулась дверь стоявшей неподалеку Телефонной Будки, то стекло ее немедленно разлетелось разбитое пулей вдребезги. Я инстинктивно отшатнулся, и пуля разбила телефонную трубку, зацепив ухо Дауна.

— Ойбл… — сказал Чукки и оглянулся в поисках стрелка.

Одна из артиллеристок палила с колена. Растерянность артиллерийского расчета быстро сошла на нет. Пришлось бросать дымовую гранату, и когда все исчезло в клубах дыма, Чукки все-таки набрал заветный номер.