Стихи 1984 – 2016 - страница 33
Ту, где ты в белой шинели и с саблей, твою лучшую фотографию
украли недобрые люди - пропади их последним пропадом
Ты в ады свои светлые, расплескай их по белому кафелю.
Жаль, что здесь все ноты похожи, как дохлые муравьи.
Я бы спел о том, какой же Ты, Господи, молодец.
Эта гниль в морозилке, глазки вытекшие - все это от любви,
Ты учил меня ей и выучил. Приходи ко мне при звезде
и при сабле - я дошил Тебе тело из лучших Твоих людей.
Ты проснёшься в нем со мной рядом (не подумай только чего).
Забери мою бедную голову и лицо мое для своей
славы, и улыбайся моей улыбкой хрипящим под сапогом.
2007
2 пришествие
Готовьтесь к второму пришествию, суки!
В управе зарезервирован кабинет
для Спасителя. А по слухам -
там уже по ночам зажигается свет.
Спаситель же будет быстр и не очень разборчив.
это ж, блин, революция - кисельные берега.
И ангел в белой шинели скажет мне:
- ну кароче,
ты сукаблиннафиг валялся каким богам?
- Да никаким, командир, яж это, без воображения
(хотя фигня разумеется, когда-то и я драчил) -
а запишите меня блиннафиг в это ваше движенье.
В палачи? да со всею душою, хотя бы и в палачи.
- Дык, вот твоя сабля, мандат на забой людей.
Можеш кохать, неважно - да только смотри чтоб до!
Лана, начнем с соседей - опля, восемь штук детей.
Помню, как в вифлеемее... все просто, давай их, строй.
2007
перепись
Воздух откроется в долгое небо,
в тихую землю за дымной рекой;
но не очнуться - ни в мясо, ни в эпос,
не перейти над текущей водой
в сон, где анубис считает животных,
тот зодиак из чудовищ внутри
алого свода - когда их находишь,
то ни одно из них не говорит.
2007
царапины и шум
За этим небом тишь, и есть еще одно,
под ним течет земля, похожая на шепот
о не случившемся, на ветхое кино,
что рвется, плавится, проглатывает ноты;
где бесконечно дождь, царапины и шум
с заводами в дыму, с винтажным порно в клетях,
и музыка визжит, и шепчет: уношу
оттудова сюда, в стрекочущую лету,
где вещи не мертвы, а просто еще спят,
точнее - замерли и ждут, и только воздух
слоится и течет, ресницы их дрожат,
но пленка рвется вновь, и просыпаться поздно.
2007
бритвенный сад
1 облака их багровы а девы не носят белья
посмотрел бы на небо да хуле там что мне в нем
заполошное облако свист несъедобные птицы
но чем пристальней смотришь в мать его чернозем
тем ясней проступает синее над австралийцем
или новозеландцем мля у них там ородруин
облака их багровы а бох ужоснах акула
девы их без белья вот и смотришь им прямо в инь
сквозь ады золотые гудящие словно ульи
что про дом где спрятаться врали нам врали сплошь
что в конечном счете куда не посмотришь море
то ли небо где звезды где рыба скользит как нож
поперек дыхания в облаке алом горьком
2007
2 царская водка
так словам твоим памяти столько же сколько веры
веры столько же сколько усталости рези в глазах от света
на сетчатке впечатанное под веками запертое скверное
ощущенье что свет случаен неговорящ бесследен
эти дали пыльные безголосые посверкивающая пыльца
неглубокий и шумный черный с радугами слепыми
а усталость как царская водка где ангельская блесна
растворяется так же как аццкая снасть незримая
посмотри ну кому оно на это наше нибениме
ну какие царства выдержат нашу любовь к покою
и порой друг к другу невозможных ни в чистой тьме
ни в садах алмазных над фосфорною рекою
2007
3 снятие печатей
под подушкой припрячешь денежку, стибренную во сне -
ледяную, медную - тоску да фигурный пряник,
а потом, одноглазая, тень шатается по стене -
не выездная, без сладкого для охраны.
а заберешь вторую - черный, шипящий диск -
еще один глаз раскроется, и оглушенной рыбой
из теней поднимается нечто из вросших друг в друга лиц,
разгораясь серебряным, воющим, острым нимбом,
и шипит: "положи мля денежку нестерпимо светло глазам
эти певчие вещи твердые пылающие прозрачные
этот сад алмазный бритвенный сладкий уже нельзя
отдавай мля пряник собачке собачке пряничек"
2007
пряталки
громко чтоб слышали считаешь прячьтеся дураки
открываешь глаза а двор превратился в рощу
или в улицу города где высунутые языки
как один иностранные теперь говори попроще
и помедленнее здесь море спокойно как холодец
ни один из богов не качает землю и так большая