Стихи и песни (сборник) - страница 7
Никто не сможет тебе сказать,
Когда придем мы домой!
Сам черт не сможет тебе сказать,
Когда придем мы домой!
1965, парусник «Крузенштерн», Гибралтар
Цирк шапито (песня)
Вы не верьте наветам тоски,
Задушите в душе шепоток.
Между серых домов городских
Открывается цирк шапито.
Там оркестры и цокот подков,
Электричества солнечный свет.
По карманам хоть горсть медяков
Постарайтесь набрать на билет.
Тот билет – как билет на перрон,
Что вам стоит не выпить сто грамм?
Мимо окон зеленый фургон
Сонный ослик везет по утрам.
И окликнет вас ласково мать,
И сгоревшее встанет жилье,
И подарит вам детство опять
Полотняное небо свое.
Позабывшие облик земли,
Нафталином засыпьте пальто, —
На окраине, в рыжей пыли
Открывается цирк шапито.
1966
Песня подводников (песня)
К антивоенному спектаклю студенческого театра Московского авиационного института
На что нам дети, на что нам фермы?
Земные радости не про нас.
Все, чем на свете живем теперь мы, —
Немного воздуха – и приказ.
Мы вышли в море служить народу,
Да нету что-то вокруг людей.
Подводная лодка уходит в воду —
Ищи ее неизвестно где.
Здесь трудно жирным, здесь тощим проще,
Здесь даже в зиму стоит жара,
И нету поля, и нету рощи,
И нет ни вечера, ни утра.
Над нами, как над упавшим камнем,
Круги расходятся по воде.
Подводная лодка в глубины канет —
Ищи ее неизвестно где.
Нам солнце на день дают в награде,
И спирта злого ожог во рту.
Наживы ради снимают бляди
Усталость нашу в ночном порту.
Одну на всех нам делить невзгоду,
Одной нам рапорт сдавать беде.
Подводная лодка уходит в воду —
Ищи ее неизвестно где.
В одну одежду мы все одеты,
Не помним ни матери, ни жены.
Мы обтекаемы, как ракеты,
И, как ракеты, устремлены.
Ну кто там хочет спасти природу
И детский смех, и весенний день?
Подводная лодка уходит в воду —
Ищи ее неизвестно где.
1966
Освенцим (песня)
Над проселками листья – как дорожные знаки,
К югу тянутся птицы, и хлеб недожат.
И лежат под камнями москали и поляки,
А евреи – так вовсе нигде не лежат.
А евреи по небу серым облачком реют.
Их могил не отыщешь, кусая губу:
Ведь евреи мудрее, ведь евреи хитрее, —
Ближе к Богу пролезли в дымовую трубу.
И ни камня, ни песни от жидов не осталось,
Только ботиков детских игрушечный ряд.
Что бы с ними ни сталось, не испытывай жалость,
Ты послушай-ка лучше, что про них говорят.
А над шляхами листья – как дорожные знаки,
К югу тянутся птицы, и хлеб недожат.
И лежат под камнями москали и поляки,
А евреи – так вовсе нигде не лежат.
1966, Польша
По Освенциму ветер гуляет (песня)
По Освенциму ветер гуляет,
И ромашки растут меж печей,
И экскурсия нас ожидает,
Москвичей, москвичей, москвичей.
Вам покажут сожженные кости, —
Сколько хочешь на пепел глазей.
Приезжайте, пожалуйста, в гости
В тот музей, в тот музей, в тот музей.
Разбирайтесь по двое, по трое —
Каждый день, каждый час, каждый час.
Кто из вас лагеря эти строит,
Кто из вас, кто из вас, кто из вас?
Лучше мне докатиться до вышки,
В землю лечь, в землю лечь, в землю лечь,
Чем однажды подбросить дровишки
В эту печь, в эту печь, в эту печь.
Где музеи такие же встанут?
Ни намека о том, ни слезы, —
На бескрайних степях Казахстана
Или в желтой долине Янцзы?
По Освенциму ветер гуляет,
И ромашки растут меж печей…
Кто нам скажет, что нас ожидает,
Москвичей, москвичей, москвичей?
1966, Освенцим
Треблинка (песня)
Треблинка, Треблинка,
Чужая земля.
Тропинкой неблизкой
Устало пыля,
Всхожу я, бледнея,
На тот поворот,
Где дымом развеян
Мой бедный народ.
Порою ночною
Все снится мне сон:
Дрожит подо мною
Товарный вагон,
И тонко, как дети,
Кричат поезда,
И желтая светит
На небе звезда…
Недолго иль длинно
На свете мне жить, —
Треблинка, Треблинка,
Я твой пассажир.
Вожусь с пустяками,
Но все до поры:
Я камень, я камень
На склоне горы.
Плечом прижимаюсь
К сожженным плечам,
Чтоб в марте и в мае
Не спать палачам,
Чтоб помнили каты —
Не выигран бой:
Я камень, я камень
Над их головой.
О память, воскресни, —
Не кончился бой:
Я песня, я песня
Над их головой.
1966, Варшава
Элегия
Евгению Клячкину
Сентябрь сколачивает стаи,
И первый лист звенит у ног.
Извечна истина простая:
Свободен – значит, одинок.
Мечтая о свободе годы,
Не замечаем мы того,
Что нашей собственной свободы
Боимся более всего.