Стихи Николая Майорова - страница 2

стр.

В наши дни широко известным стало стихотворение Николая Майорова «Мы», вынесенное в заглавие его последнего сборника. Без малейшего преувеличения можно сказать, что никто из поэтов с такой полнотой и силой не воплотил в стихах обобщенный образ молодого поколения нашей страны предвоенных лет, как Майоров в этом стихотворении. В нем страстная жажда созидания, нетерпеливое стремление к новым, совершенным и чистым формам жизни, максимализм требований к себе и товарищам, умение подчинить свои чувства долгу во имя высших интересов Родины:

Мы были высоки, русоволосы,
вы в книгах прочитаете, как миф,
О людях, что ушли, не долюбив,
Не докурив последней папиросы.
Когда б не бой, не вечные исканья
Крутых путей к последней высоте,
Мы б сохранились в бронзовых ваяньях,
В столбцах газет, а набросках на холсте.
Но время шло. Меняли реки русла,
И жили мы, не тратя лишних слов,
Чтоб к вам прийти лиши в пересказах устных
Да в серой прозе наших дневников…

Суровая самоотреченность, самозабвенная верность долгу вовсе не равнозначны монашескому аскетизму. Как и все молодые поэты, Майоров много писал о любви. И тут поэт остается верен себе. Его любовная лирика отличается удивительной энергичностью и мужественностью, в ней жарко бьется пульс честного в сильного человека, далекого от сентиментальных вздохов, остро ощущающего ритм земной жизни, ее радости и печали. Словами суровыми, подчас резкими для такого рода поэзии, поэт славит силу большой и мучительной порою страсти, облагораживающей человека, ведущей его на большие дела:

Идти сквозь вьюгу напролом.
Ползти ползком. Бежать вслепую
Идти и падать. Бить челом,
И все ж любить ее такую!..
(…………………….)
Не спать ночей, гнать тишину из комнат,
Сдвигать столы, последний взять редут,
И женщин тех, которые не помнят,
Обратно звать, и знать, что не придут.
Не спать ночей, недосчитаться писем,
Не чтить посулов, доводов, похвал,
И видеть те неснившиеся выси,
Которых прежде глаз не досягал, —
Найти вещей извечные основы,
вдруг вспомнить жизнь.
В лицо узнать ее.
Прийти и тебе и, не сказав ни слова,
Уйти, забыть и возвратиться снова.
Мох любовь — могущество мое!

Нет тут и тени подражания кому-либо. Эти стихи не спутаешь с другими. В них чисто майоровская интонация — строгая чистота, «обнаженность» слова, бешеное кипение ритма, который как бы рвется под внешней броней суровости, подчеркнутой сдержанности каждой строки. И тут вновь — в самом широком смысле этого слова — обобщенный образ души и сердца молодого человека советской эпохи, концентрация его лучших моральных качеств.

Поражает точность и — не будем бояться этого слова — мудрость в отборе слов к образов. Какого большого поэта отняла у Советской России война!



Рабочий вариант стихотворения Н. Майорова "Обрыв"


…В самое тяжелое для Родины время — 18 октября 1941 года Николай Майоров добровольцем ушел на фронт. Через три с лишним месяца его не стало. Точнее — он шагнул в бессмертие:

О нашем времени расскажут.
Когда пройдем, на нас укажут
И скажут сыну: — Будь прямей.
Возьми шинель — покроешь плечи,
Когда мороз невмоготу,
А тем — прости: им было нечем
Прикрыть бессмертья наготу.

Бессмертье без лавровых венков, мавзолеев и почетных наград. Бессмертье в суровой солдатской могиле, наспех выдолбленной в неласковой промерзшей земле на Смоленщине…

Как и другие молодые советские поэты, погибшие на фронтах Великой Отечественной войны, Н. Майоров пророчески предсказал свою судьбу и сказал об этом спокойными и строгими словами, которые так сродни героизму русского человека:

Пусть помнят те, которых мы не знаем:
нам страх и подлость
    были не к листу.
Мы пили жизнь до дна
и умирали
за эту жизнь,
   не кланяясь свинцу.

К последнему письму Николая Майорова любимой женщине были приложены стихи автопортрета поэта:

Тебе, конечно, вспомнится несмелый
и мешковатый юноша,
когда
ты надорвешь конверт
   армейский белый
с осьмушкой похоронного листа…
Он был хороший парень и товарищ,
такой наивный, с родинкой у рта.
Но в нем тебе не нравилась
   одна лишь
для женщины обидная черта:
он был поэт, хотя и малой силы,
но был,
любил
и за строкой спешил.
И как бы ты ни жгла