Стихоритмия - страница 2
Не знает он, дурак рогатый,
Когда по небу в ночь плывёт,
Что нет ни хутора, ни хаты,
В которой милая живёт.
А я люблю, как песню мая,
Сегодня эту, завтра ту…
И каждый раз, в любовь играя,
Клянусь любить её одну.
Видать, любовь моя – отрава,
Слепая боль в чужой судьбе.
Любовь – родящее начало,
Всего, что движет на земле.
Любовь не требует привычки,
Она как есть живёт в крови.
И догорает словно спички,
Когда отказано в любви.
И вот моя дымит огарком,
Ломпадкой тлеет на ветру.
Но в слове нежном, взгляде жарком
Я удержаться не могу.
«Я буду всегда с тобой…»
Я буду всегда с тобой,
И в стужу, и в летний зной.
Как в небе ночном луна,
Я буду с тобой всегда.
Запомни меня таким,
Каким я тобой любим.
Пусть беден и мрачен я,
Запомни таким меня.
Прости мне мою печаль,
Мне многое в жизни жаль.
Но глупо вязать петлю.
Прости мне печаль мою.
Стихи эти все – тоска,
Как вечная гладь песка.
Как шелест гнилой ольхи.
Тоска эти все стихи.
Поэт никогда не врёт,
Он слово из сердца рвёт.
И жив через сотни лет.
Не врёт никогда поэт.
Беда
Написать бы чего, но нет.
Словно я уже всё сказал.
Среди скучных уснул газет
Моей мысли скупой вокзал.
Скучно мне и тоскливо, да.
Накрутил сам себе печаль.
За порогом моим года
Провожает старик февраль.
Мне бы девушку, да коньяк.
Я бы ей сочинил бы стих.
Но я всех растерял, дурак.
Они спят у друзей моих.
И глядит на меня луна.
Ей тоскливо в ночи одной.
Я один, и она одна.
Только глупо сидеть с луной.
«Дорогая, так бывает…»
Дорогая, так бывает,
Души губит не кабак.
Всё цветёт и увядает,
Даже роза и сорняк.
Даже сердце замирает,
Коль дано ему сгореть.
Осень листьями роняет
На крыльцо сырую медь.
Оттого на сердце пусто.
Но, при таянии снегов,
Не меняет речка русло,
Лишь выходит из брегов.
Романс
Сомненье на обветренных губах.
Перебираю в мыслях обещанье.
Позволь хотя бы тайно на руках
Остаться поцелуем на прощанье.
Моя любовь, я весь перед тобой,
Как на ладони, крохотный и жалкий.
Зачем ты отравила мой покой,
И обрекла на вечные догадки?
Седая ночь сегодня холодна.
Чернее смоли заспанные очи.
Моя любовь, мне жалость не нужна.
Ты вспоминай меня, хотя бы между прочим.
Осень
Дорогая, я помню измену,
Но тебя ни за что не кляну.
Я по листикам осень раздену,
И за груди холмов обниму.
Холодна эта женщина с нами,
Но за что ей любить людей?
Отравили мы осень кострами
С облысевшей печали полей.
Так же я отравил твою душу,
Поцелуями в омут маня.
Никого в этой жизни не слушай.
Дым бывает, увы, без огня.
Прозрение
Я глубоко прозрел, но часто ошибался,
Когда в душе познал девичию любовь.
И с многими из них я сильно облажался,
И не уверен, что не облажаюсь вновь.
Скажу вам не тая, любовь свою скупую
Я часто разливал с вином на брудершавт.
Но кто же виноват, что любим мы вслепую?
Наверное, никто из нас не виноват.
Гуляя в тишине по темным переулкам,
Я вспоминаю тех, кто был со мною мил.
И как я тосковал, страдая от разлуки,
И как наедине я сам с собою пил.
Но в пьяной голове так много заблуждений.
Всё, вроде, на яву, но будто бы во сне.
Я проживаю жизнь своих стихотворений,
Которые вчера придумал в тишине.
И пряча от людей помятые листочки,
Надеюсь, что они не скажут за спиной:
Кому нужны его надуманные строчки?
Таких писак, как он, хватает с головой.
Ревность
Твоё присутствие – мое томление.
Я не пойму, за что на самом деле
Твой взгляд как грубое прикосновение,
Что оставляет синяки на теле.
За что мне выдался такой ненужный вечер?
Ревнивой бабой, как пчелой ужаленный.
Но бал в разгаре, когда гаснут свечи,
И вот, пожалуйста – запахло жареным.
Я эти губы сотни раз испытывал,
Кормил улыбку долькой апельсиновой.
Капризы эти на руках вынашивал.
Сгорал в идеях лампой керосиновой.
И что я вижу? Жалкое создание
Когтится, корчится, глазами давится.
Я ж как бетонное немое здание,
Которому пейзаж вокруг не нравится.
Не нравится и то, что беззащитная
Не выдержит напора или натиска.
Щека моя скуластая, небритая,
Пощёчиной пылает у виска.
Лицо твое напрасно пантомимами
Измучилось и влажностью испачкалось.
Черты его, недавно так любимые,
Утратили былую привлекательность.
Светило черным горизонтом давится,
Светает беспощадно воскресение.
Все кончено теперь, ушла красавица.
Ее отсутствие – мое томление.