Стихотворения. Баллада Редингской тюрьмы - страница 7

стр.
Здесь Разум нем, здесь худо всем —
В безумье бы скорей!
Любой из нас в тюрьме завяз,
Как в яме выгребной,
Здесь бродит Смерть, худа как жердь,
И душит крик ночной,
Здесь вечный смрад, здесь и разврат —
Не тот, что за стеной.
Здесь пахнет плесенью вода
И слизью лезет в рот,
Любой глоток, любой кусок
Известкой отдает,
Здесь, бесноватый, бродит сон
И кровь людей сосет.
Здесь Голод с Жаждой — две змеи
В змеилище одном,
Здесь души режет Хлеборез
Заржавленным ножом,
И ночью злобу и тоску
Мы, как лампаду, жжем.
Здесь мысли — камня тяжелей,
Который грузим днем;
Лудим, паяем, жжем, поем
Унылым чередом;
Здесь и ночная тишина
Гремит страшней, чем гром.
Здесь человеческая речь —
Нечеловечья речь,
Здесь глаз в глазке и хлыст в руке
Спешат стеречь и сечь;
Забытые, убитые,
Мы в гроб готовы лечь.
Здесь Жизнь задавлена в цепях,
Кляп у нее во рту;
Один кричит, другой молчит —
И всем невмоготу,
И не надеется никто
На божью доброту.
Но божий глас дойдет до нас —
Бог разобьет сердца:
Сердца, что камня тяжелей,
Сердца темней свинца, —
И прокаженным мертвецам
Предстанет Лик Творца.
Затем и созданы сердца,
Что можно их разбить.
Иначе б как развеять мрак
И душу сохранить?
Иначе кто б, сойдя во гроб,
Мог вечности вкусить?
И вот он, с мертвенным лицом
И взором неживым,
Все ждет Того, кто и его
Простит, склонясь над ним, —
Того, кем Вор спасен, Того,
Кем Человек любим.
Он три недели смерти ждал,—
Так суд постановил, —
И три недели плакал он,
И три недели жил,
И, скверну смыв и грех избыв.
На эшафот вступил.
Он плакал, кровь смывая с рук, —
И кровью плакал он —
Ведь только кровь отмоет кровь
И стон искупит стон:
Над Каина кровавой тьмой
Христос — как снежный склон.

VI

Есть яма в Редингской тюрьме —
И в ней схоронен стыд;
Там пламя извести горит,
Там человек лежит,
В горючей извести зарыт,
Замучен и забыт.
Пускай до Страшного суда
Лежит в молчанье он.
Пускай ни вздохом, ни слезой
Не будет сон смущен:
Ведь он любимую убил,
И суд над ним свершен…
Любимых убивают все,
Но не кричат о том, —
Издевкой, лестью, злом, добром,
Бесстыдством и стыдом,
Трус — поцелуем похитрей,
Смельчак — простым ножом.
Перевод В. Топорова

КОММЕНТАРИИ

АННОТАЦИЯ

При жизни подлинный успех сопутствовал лишь драматургии Уайльда; его поэтические опыты, как и проза, не вызывали того интереса, который к ним проявили потомки. Уайльд работал исключительно интенсивно. Помимо произведений, давно приобретших международную известность, ему принадлежат десятки критических статей, эссе, заметок, собранных пока далеко не полностью. Лишь в изданиях последнего времени воспроизведены и некоторые произведения Уайльда студенческой поры, его интервью и другие материалы. Особую ценность представляет вышедший в 1962 году в Нью-Йорке большой том эпистолярного наследия Уайльда, поскольку многие его письма можно без колебаний отнести к памятникам литературного творчества, да он и сам воспринимал письмо как эстетический феномен.

Первые переводы из Уайльда в России относятся еще к концу прошлого века. В предреволюционные годы было выпущено два собрания сочинений английского писателя; четырехтомник под редакцией К. И. Чуковского, изданный в 1912 году приложением к «Ниве», и по сей день является наиболее полным собранием произведений Уайльда на русском языке, как ни устарели помещенные в нем переводы.

Для данного издания выполнены новые переводы ряда поэтических и прозаических произведений Уайльда, давно не переиздававшихся или прежде не переводившихся. С другой стороны, в поэтическом разделе предпринята попытка показать, как осмыслялся Уайльд в русской поэзии начала XX века.

СТИХОТВОРЕНИЯ

После выхода в свет сборника «Стихотворения» (1881) Уайльд сравнительно редко обращался к поэтическому творчеству. Ранние произведения Уайльда-поэта были оценены достаточно высоко: так, за поэму «Равенна» (1878) ему была присуждена Оксфордским университетом Ньюдигейтская премия, которой до него удостаивались Джон Рескин и Мэтью Арнольд. Однако поэзия Уайльда 80-х годов (включая и такое хрестоматийное стихотворение, как «Дом блудницы») не привлекла к себе внимания, и лишь «Баллада Редингской тюрьмы» убедила в его творческих возможностях как поэта.