Стихотворения и поэмы - страница 29
Священный истукан вы призывали втуне,
И, гневные, пророчили: — Пора!
Пора быть чуду! Выдыбай, Перуне!
<26 марта 1922>
Петербург
1. «Что крыльев бабочки трепещущую сеть…»
Что крыльев бабочки трепещущую сеть,
К бумажному листу насильно пригвожденной, —
Так сердце города ты можешь рассмотреть
Под смертным острием иглы позолоченной.
А там безмолвие кричит на площадях
Гортанью сдавленной и ртом обледенелым;
За сломанной стеной там стражу держит страх,
В звериной шкуре, с человечьим телом…
Пусть ветер повлечет по улицам пустым,
Пусть покружит тебя по мерзлым перекресткам,
Чтоб ты насытился и опьянился им,
Дыханьем полюса и ночи смертоносным!
И остановишься, и будешь неживой,
Обрушишься, как труп, стремительно и сразу,
Когда из темноты, внезапно, за тобой
Покажется ревя прожектор одноглазый.
2. «Спят победившие, что им в победе?..»
… И в глазах у всей столицыПетушок вспорхнул со спицы,К колеснице полетелИ царю на темя сел,Встрепенулся, клюнул в темяИ взвился…Пушкин, «Сказка о золотом Петушке»
Спят победившие, что им в победе?
Подле солдата голодная мать…
Рокотом трубным и голосом меди
Будут столетия их прославлять.
Кто ж это тайно по городу бродит
В мантии рваной, с дырявым лицом?
Мстит крестами и мелом обводит
Камень за камнем, дворец за дворцом…
Или считает хозяин кровавый
Пришлых наследников в мутную рань —
Дерзких правителей из-за заставы,
Сброд разночинный, фабричную рвань…
— «Выпито, съедено все государство,
Все потерял я, а сколько имел…
В черной дыре мое пышное царство,
В низком подвале средь тлеющих тел.
Что ж, и последних пора уничтожить, —
Город мятежников, город Не Тронь;
Яд не поможет, железо поможет,
А не поможет — поможет огонь!
Будут вам вопли, и стоны, и скрежет,
Будет набат колокольный в ночи!
Радуйтесь! Всех, кого нож не дорежет,
Жалую властью своей в палачи!» —
Спят победившие, спят, не услышат,
Сломлены сном, как трухлявая трость…
Только петух запевает на крыше,
С дальней слободки непрошеный гость.
Слушай, бессонная красная птица,
Сторож, дозорный, патруль, часовой!
В цепкие руки попала столица —
Вот он колдует, не мертвый, живой…
Трижды пропой! Прокричи свое время!
Сядь ему на плечи, бей, что есть сил
Клювом колючим в плешивое темя, —
Криком пронзительным, взмахами крыл
Дальше гони его — пусть в агонии,
Ветром взметенный, уносится прочь,
Дальше, все дальше по дебрям России,
В страшную, в черную, в вечную ночь!
3. «Играет медь. Идут полки…»
Играет медь. Идут полки.
Веселый ветер рвет знамена.
Пылайте, алые значки!
Бунтуй, бунтуй, неугомонный!
По слову дерзких бедняков,
Мечтателей, безумцев книжных,
Здесь в силу воплотилась кровь,
И солнце встало неподвижно.
А ветер с моря сердце рвет
Пустой и суетной надеждой,
И медь торжественно поет,
Как смерть проста и неизбежна.
<Декабрь 1921 — май 1922>
«О, Революция, о, Книга между книг!..»
О, Революция, о, Книга между книг!
Слепили кровь и грязь заветные страницы
И, как набат, звучит твой яростный язык,
Но нет учителя и некому учиться.
Не в зареве домов, за письменным столом, —
На темной площади под барабанным боем
Мы книгу грозную, как знамя, понесем,
Но святотатственно ее мы не раскроем.
Какая истина в твоей неправде есть?
Пустыня странствия нам суждена какая?
Сквозь мертвые пески, сквозь Голод, Славу, Месть
Придем ли наконец к вратам нетленным рая?
Но все уже равно. Блистательной судьбы
Не избежать стране, тобой благословенной.
О, как счастливы мы! Как нищи! Как слабы!
Счастливей не было и нет во всей вселенной!
<28 марта — апреля 1921>
«Строитель великого братства…»
Строитель великого братства,
Ты можешь довериться нам.
Мы знаем, — молчи, не лукавствуй! —
На крови построится храм.
Огромные здесь расстоянья
И люди здесь редко живут,
Не глиной скрепляются зданья,
Не камень в основу кладут.
И скажут веселые внуки:
«Все это уж было не раз;
Железные надобны руки
И зоркий, уверенный глаз».
<15 октября 1922>
«Смешалось все. Года войны…»
Смешалось все. Года войны…
Губительные дни разгрома…
И память царственной страны —
Испепеленная солома.
Но усмиряет день за днем
Слепых и помнящих обиды,
И с тайным ропотом кладем
Мы кирпичи для пирамиды.
Умрем, развеемся, как прах,
Как пыль людской каменоломни, —