Стихотворения - страница 4
Год под дождем кружить, но жить,
Идти вперед!
Иди, живи,
Пока не дождь в твоей крови,
И мы прошли болота…
1944
«Есть мужество, доступное немногим…»
Есть мужество, доступное немногим, —
Все понимать и обо всем молчать,
И даже в дружбе оставаться строгим,
А если боль — о боли не кричать.
И, как металл, лететь в сражений гущу,
Чтоб в дальность цели, как в мишень,
войти —
Железу, как известно, не присущи
Лирические отступы в пути.
Вычерчивая линию красиво,
Чтобы над целью вырасти в дыму,
Снаряд в пути не делает извива
И в гости не заходит ни к кому.
Так ты пойдешь немедленно и гордо,
Как полководец, сквозь железо лет,
И станешь безошибочным и твердым —
Но тут уже кончается поэт.
1943
«Я нынче страшным расстояньем…»
И. Эренбургу
Я нынче страшным расстояньем
От мирной жизни отдален,
И вспомнить я не в состоянье
Театра свет, ряды колонн,
И лебединые страданья,
И лебединую беду,
Я только слышу тут рыданья,
И только вижу лебеду,
И вспоминаю об искусстве,
Как о далекой старине,
Как о любви, о первом чувстве.
К ним не вернуться больше мне.
И, снова зубы сжав до хруста,
Иди вперед и в грязь и в ров.
И кажется, что нет искусства,
А есть железо, хлеб и кровь…
1941
Высота
М. Г. Фомичеву
Комбату приказали в этот день
Взять высоту и к сопкам пристреляться.
Он может умереть на высоте,
Но раньше должен на нее подняться.
И высота была взята,
И знают уцелевшие солдаты —
У каждого есть в жизни высота,
Которую он должен взять когда-то.
А если по дороге мы умрем,
Своею смертью разрывая доты,
То пусть нас похоронят на высотах,
Которые мы все-таки берем.
1944
Сон
Мне ночью снились мирные года,
И дачи, от которых нет следа,
И крупные июньские цветы,
Которыми в меня кидала ты.
Приснились довоенные друзья,
И, как ребенок, был растроган я.
Так мало ласки выпадает мне,
Что рад я ласкам, встреченным во сне.
И я проснулся, снова полный сил,
И я друзей за сон благодарил.
За ясный взгляд, за поцелуй во сне
Спасибо вам, приснившиеся мне.
1943
Пехотинцу
Ты прошел от Польши до Волги,
И от Волги обратно до Польши,
И дальше,
И ты видел, сколько земли на земле,
Ты шел усталый,
Опираясь порой на винтовку,
Плечи резал ремень.
Мешок вещевой
К спине прирастал, словно горб.
И когда ты снимал мешок перед сном —
Спина еще долго
Чувствовала его.
Ты наклонялся к земле
И комьями брал снег
И ел его,
Тоскуя о дальнем тепле и доме.
А если не было снега,
Ты ветер холодный пил, как родник:
Откроешь рот —
и ветер гудит во рту.
Грязь прилипала к сапогам,
Вода проникала к ногам.
Сколько дорог намотал ты
На кирзовые свои сапоги.
Если тебе удавалось
к танкистам подсесть —
Ты спал на танке.
И танк тебя, словно дом,
Окутывал драгоценным теплом.
Ты заходил в украинские хаты,
И девушка лет восемнадцати
Снимала тебе сапоги.
И ты долго
В хате чужой перед сном,
Как в детстве,
Играл с мурлыкавшей кошкой
в полоску,
И звал ее «тигрой»,
И давал ей консервное мясо,
И засыпал на соломе
С безмерной тоскою о доме.
Ты проходил танковые поля,
Где распластанные гусеницы
Лежат,
Как перебитые позвоночники.
Ты ел хлеб,
Обстрелянный из пулемета.
Алюминиевая трофейная фляга
На боку у тебя висела.
С лицом простым, как шинель,
Ты прошел от Польши до Волги
И обратно
И дальше до Вислы,
До Шпрее —
И ты понял,
Что нет ничего
лучше отчего дома,
Который
как родина в родине,
И ты научился
не отдавать его другому.
1944
«Я смотрел на твою фотокарточку…»
Я смотрел на твою фотокарточку
при каждом удобном случае:
Стоя на танке,
Кладущем клетчатые следы
на чернозем,
Сидя на тюке сена
на летящей на запад платформе,
В госпитале
у переднего края,
Где раненые
лежат на соломе
кругом,
Где я выходил на воздух
плакать о человеческой жизни.
В полях, где мы
убивали врага
И жалели сады под огнем,
В краях, где мы танками
землю вспахали,
Где половина наших друзей
полегла,
Где освобожденные полонянки
посылали нам поцелуи,
А бандеровцы стреляли
из-за угла.
В домах, где матери божии,
окруженные сиянием,
Мне казались
похожими на парашютисток.
На марше, в пути,
когда мы переходили границу
(Это было в полдень.
Дождь
на асфальте кипел,
Мы протирали стекла кабин
рукавицами,
Чтобы лучше видеть
Европу,