Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля - страница 15
Взглянул на него председатель суда,
Откашлялся и сказал:
«Вот у вас дети есть и жена,
И слесарь вы неплохой,
А сами два года торчите в тюрьме.
Признайтесь — и марш домой!
Куда вы оружие спрятали?… Ну!
К чему упрямство такое?
Мы требуем только правды от вас,
Ведь правда — дело святое…»
Он говорил с ним, как добрый друг,
Без всяких судейских правил:
«Снимите наручники с парня! Живей!»
И руки Джек расправил.
II
Жена подсудимого в зале суда
С погасшим лицом сидела…
«Правда — святое дело…
И впрямь: правда — святое дело…»
III
И подумал Джек: «Третий год идет…
О боже! Что за мученье!
И снова тюрьма — так за годом год…»
Вдруг он слышит далекое пенье…
…Воскресный день… Шумит вода…
По реке скользят пароходы…
Мать боялась всегда,
Что мальчик свалится в воду…
Это было когда-то… Сто лет назад…
Джек слезы сдержал еле-еле…
…Был летний праздник. Он помнит сад.
Они на скамье сидели…
«А в тюрьме не сладко. Пойми, жена.
Очень тяжко, друзья! Поверьте.
И ведь жизнь, черт возьми, не затем дана,
Чтоб сидеть на цепи до смерти…»
И тогда, как бы мыслям своим в ответ,
Джек к барьеру подходит несмело.
И два года тюремных идут за ним вслед.
«Ладно! Правда — святое дело!..»
IV
Он стоит. Голова, как чугун, тяжела…
«Хорошо. Не совру ни слова…
С чего началось? Забастовка была…»
И он выстрелы слышит снова.
«Полицейские тучами хлынули к нам.
Сто рабочих как ветром сдуло…»
А теперь?! С карабином стоит он сам,
В грудь друзей направляя дуло.
«Нет, нет, господа!» — восклицает Джек…
Команда «огонь!» прозвучала.
У стены — расстрелянные. Сто человек…
Он все вспоминает сначала.
«Нет, нет! Не радуйтесь, господа!
Я это вижу вновь:
На шахте «Мария» тогда
Лилась рабочая кровь!
Так было. Люди хотели жрать,
Голодуха осточертела.
И сказал я ребятам: «Довольно ждать!
Наша правда — святое дело!»
Так было. Ну, а оружье у нас
В надежном месте хранится.
Могу вас заверить: настанет час —
Оно еще нам пригодится.
И выстрелы мир разбудят,
Буржуям расплату неся.
Так было. Так снова будет.
Вот вам и правда вся!»
V
«Десять лет! Нацепить наручники!»
Судья зачитал приговор…
Джек слышит прощальный привет жены…
Его ведут через двор.
VI
Джек ходит по камере.
Шесть шагов.
Взад — вперед…
…Шагает с песней весь народ:
«Настанет пора! Она близка!
Мы встанем!
Плечо к плечу! На винтовке рука!
Мы встанем!
Оружие к бою!
Правда — дело святое!»
Он мир от спячки пробудил — Ленин
Перевод В. Нейштадта
Он мир от спячки пробудил
Словами ярче молний.
По рельсам и рекам неслись они,
В океанах вздымали волны.
Он мир от спячки пробудил
Словами, что хлебом стали,
Что против горя и нужды
Армиями зашагали.
Он мир от спячки пробудил
Словами, что стали машиной,
Что домами растут, нефтевышкой растут,
Ходят трактором, рвутся миной.
Что стали металлом и стали углем,
И стучат, стучат в цехах,
И неугасимым горят огнем
Во всех человечьих сердцах.
II. В поисках Германии
(1933–1945)
Пора изгнанья
Я — немец
Перевод Л. Гинзбурга
I
Я — немец. Пусть дозволено глупцам
Меня лишать гражданства в озлобленье.
Я прав своих гражданских не отдам.
И если завтра спросят поколенья:
«Скажите, кто в немыслимые годы
Германию так мучил и давил?» —
Тогда решите вы, сыны народа,
Кто не был немцем и кто немцем был.
Корнями врос я в грунт моей державы
Наперекор кипенью непогод.
Там среди гор, как символ вечной славы,
Высокий дуб над кручею растет.
Надежно защищен корою твердой.
Ветвями раздирая мрак ночной,
Стоит он, несгибаемый и гордый,
Самих небес касаясь головой…
Я — немец. Пусть дозволено глупцам
Меня лишать гражданства в озлобленье.
Не встану перед ними на колени
И прав своих гражданских не отдам!
И знаю — будет лучший день на свете:
Народ проснется, к жизни возрожден.
Растет наш дуб и, устремясь в столетья,
Шумит листвою на ветру времен!
II
Я — немец… Да! В немецкой стороне
Родился я — и не скорблю об этом.
Я — немец. И самой судьбою мне
Начертан путь — немецким стать поэтом.
С народом я всю боль его делил,
Тысячелетний гнет, что так огромен.
И не казался, а на деле был
Родной народ трудолюбив и скромен.
И я гордился участью своей!
Растил в народе добрые начала,
Вникая сердцем в суть его речей.
И речь народа, словно песнь, звучала.
Но злобно бушевали вкруг меня
Захватчики, дельцы и шарлатаны.