Стихотворения. Рассказы. Гора - страница 18
А это, иными словами, и есть «Хинг, тинг, чхот».
Воистину так!
Сновиденье подобно амрите.
Рассказу поэта —
Певца из Гаура — внемлите.
Отшельник умолк, и послышались крики: «Прекрасно!
Все просто и мудро, и каждое слово так ясно!»
Как тучи на небе, пред истинной силой ума
Рассеялась тайны виденья угрюмая тьма.
Раджа Хобучондро, вздохнув облегченно, привстал
И тощего гостя короной своей увенчал.
Придавленный ею, бенгалец держался едва,
То влево, то вправо клонилась его голова…
Волненья забылись. Настал долгожданный покой.
И вновь забавляются дети веселой игрой,
И ожило царство — за трубки взялись старики,
Все женщины вмиг развязали свои языки,
И тайной не мучился больше счастливый народ,
Постигший разгадку таинственных слов: «Хинг, тинг, чхот».
Воистину так!
Сновиденье подобно амрите.
Рассказу поэта —
Певца из Гаура — внемлите.
Вы слышали, братья, как мудро толкуются сны?
От тьмы заблуждений теперь мы отречься должны.
Молвой о реальности мира того не проймешь,
Кто верит, что в правде самой заключается ложь;
Кто знает: все сущее — только иллюзия, бред;
Ничто — вот реальность, а прочего попросту нет!
И если секрет сновидения слишком уж прост,
Разумный к нему, не стесняясь, приделает хвост,
Сумеет понятное тонко туманом облечь…
Не лучше ли, братья, и нам позевать да прилечь,
Поскольку, надеюсь, понятно теперь и для вас,
Что мир наш — иллюзия, если смотреть без прикрас,
И лишь сновидения правдою можно назвать,
А правде другой не приказано существовать.
Воистину так!
Сновиденье подобно амрите.
Рассказу поэта —
Певца из Гаура — внемлите.
Пробный камень (перевод А. Ревича)
Пропыленный, косматый безумец идет,
Он жаждет в пути камень пробный найти.
Губы сжав, шагает вперед и вперед,
Он бесплотен, как дух, безмолвен и глух.
Лишь глаза не погасли. Горят в ночи,
Словно два светляка, словно два уголька,
Каждый камень ощупывают их лучи.
К тем, кто бедно одет, в людях жалости нет,
Не накормят, не пустят тебя на порог.
Ты в пыли, в грязи — ни о чем не проси,
Кто к тебе снизойдет? Ты нищ и убог!
Сколько бед и невзгод! Но скиталец бредет,
Гордится свободою и нищетой.
Он всегда презирал благородный металл,
Пробный камень дороже казны золотой.
Море вздыбилось, море скитальцу грозит,
На пути, как стена, вырастает волна,
Глядит, не мигая, бездонный зенит,
Хохочут ветра, и с утра до утра
Море злобно смеется оскалом волны.
Над сверканьем вод утром солнце встает,
Вечерами всплывает светильник луны.
Стихнет шторм — и тогда что-то шепчет вода;
Океану поручено тайну беречь,
Но поведать он рад, где скрывается клад.
О! Когда б могли мы понять его речь!
Не томясь, не скорбя, он поет для себя,
Увлеченный пеньем, забыл обо всем.
Люди шли — кто куда, прошли — ни следа.
Странник ищет камень и ночью и днем.
По преданью, возник в незапамятный год
Первой звездочки свет (так золота след
На поверхности пробного камня сверкнет).
И один за другим к прибрежьям седым
Любопытные боги и духи пришли,
Поглядели на дно — в пучине черно;
Стояли в молчанье, склонясь до земли;
Тих был моря напев. Тогда, осмелев,
В пучину они погрузились — и вмиг
Устремились ко дну, возмутив глубину,
Взбаламутили вечный подводный тайник,
А из пены густой, блистая красой,
Лакшми[17] вышла — богиня с ясным челом.
Здесь, у пенистых вод, нынче путник бредет,
Пробный камень ищет и ночью и днем.
Он устал, но встает и шагает опять.
Сколько минуло лет! Камня пробного нет,
Нет надежды — осталась привычка искать.
Так всю ночь напролет птица друга зовет,
Но навеки покинута, вечно одна,
Не умолкнет и днем, тоскует по нем,
Нет надежды — и все же поет она.
Океаном века правят боль и тоска,
Он кого-то зовет — не зная, кого.
В пустынный простор он объятья простор,
Вечный поиск — предназначенье его.
Мир в движенье всегда — звезд кочуют стада,
Вечно ищут кого-то в скитанье своем,
Так над пеной морской, забыв про покой,
Странник ищет камень и ночью и днем.
Как-то встречный мальчишка кричит: «Постой!
Где ты цепь эту взял? Сверкает металл!
Опоясан ты цепью, видать, золотой!»
И тот — потрясен: явь или сон?
Золото?.. Цепь ведь железной была!
Он ощупал ее — золотое литье!
Странное дело! Как цепь тяжела!
Мутным стал взор, руки путник простер