Сто тайных чувств - страница 26

Мне было грустно такое слушать. В тот момент я не знала, что ее возлюбленный – генерал Капюшон. Я сказала: «А у меня все еще много надежд найти свою семью. Может, мне стать Почитательницей Господа?» Мисс Баннер заметила: «Чтобы быть по-настоящему набожной, надо все свое тело отдать Иисусу». – «А вы сколько отдали?» Она подняла большой палец. Я была поражена, потому что каждое воскресенье мисс Баннер читала проповедь. Я думала, что это должно стоить как минимум две ноги. Конечно, у нее не было выбора. Никто не понимал других иностранцев, и они не могли понять нас. Их китайский был настолько плох, что звучал так же, как наш английский. Мисс Баннер должна была служить посредником для пастора Аминя.

Пастор Аминь не спрашивал ее согласия. Просто сказал, что она должна это делать, иначе для нее не будет места в доме Торговца-призрака. Поэтому каждое воскресное утро они с пастором стояли у дверей церкви. Он кричал по-английски: «Добро пожаловать, добро пожаловать!» Мисс Баннер переводила на китайский: «Спешите в Дом Божий! Ешьте рис после встречи!» Божий Дом на самом деле был семейным храмом Торговца-призрака. Он принадлежал умершим предкам и их богам.

Лао Лу подумал, что иностранцы проявили очень плохие манеры, выбрав это место для дома своего Бога. «Это пощечина, – сказал он. – Бог войны сбросит на них с неба конский навоз, вот увидишь». Лао Лу был таким – если его разозлишь, он тебе отплатит. Миссионеры всегда входили первыми, мисс Баннер – второй, затем Лао Лу и я, а также другие китайцы, работавшие в доме Торговца-призрака, – повар, две служанки, конюх, плотник, не помню кто еще. Посетители входили в Дом Бога последними. В основном это были нищие, несколько хакка, поклонявшихся Господу, а также пожилая женщина, которая сложила руки вместе и трижды поклонилась алтарю, хотя ей много раз говорили не делать так больше. Новенькие сидели на задних скамейках – я думаю, специально на случай, если Торговец-призрак вернется и им нужно будет убежать. Лао Лу и мне пришлось сидеть впереди с миссионерами, крича «Аминь!» всякий раз, когда пастор поднимал брови. Вот почему мы звали его Аминем, просто у него фамилия похоже звучала, то ли Амен, то ли Хаммонд, то ли Холлиман, что-то в этом духе. Как только мы пристраивали свои мягкие места на твердых скамейках, нам запрещалось двигаться. Миссис Аминь часто вскакивала, но только для того, чтобы грозить пальцем тем, кто слишком шумел. Так мы узнали, что еще было запрещено. Нельзя вычесывать вшей. Нельзя сморкаться в ладонь. Нельзя кричать «черт!», если туча комаров жужжит под ухом. А Лао Лу так говорил, когда кто-то мешал ему спать. Кстати, было правило: нельзя спать, за исключением тех моментов, когда пастор Аминь молится Богу, поэтому Лао Лу обожал самые длинные и скучные молитвы. Потому что, когда Почитатели Господа закрывали глаза, он мог сделать то же самое и вздремнуть. Я держала глаза открытыми. Я смотрела на пастора Аминя, чтобы увидеть, сходит ли с небес Бог или Иисус. Я видела, как это произошло с Почитателем Господа на храмовой ярмарке. Бог вошел в тело обычного человека и бросил его на землю. Когда тот снова встал, у него были великие силы. Мечи, воткнутые в его живот, согнулись пополам. Но с пастором Аминем ничего подобного никогда не происходило. Хотя однажды, когда пастор молился, я заметила нищего, стоящего у дверей. Я вспомнила, что китайские боги иногда поступали так: приходили, переодевшись нищими, посмотреть, что происходит, кто им предан, кто проявляет должное уважение. Я задавалась вопросом, был ли нищий нашим богом, который наверняка разозлился при виде иностранцев, стоящих у алтаря там, где раньше был он. Когда я оглянулась через несколько минут, нищий исчез. Так что кто знает, был ли он причиной тех неприятностей, которые произошли пять лет спустя.

После молитвы начиналась проповедь. В первое воскресенье пастор Аминь говорил пять минут, издавая множество звуков, которые могли понять только другие миссионеры. Затем мисс Баннер пять минут переводила. Предупреждения о дьяволе. Аминь! Правила попадания в рай. Аминь! Приводите с собой друзей. Аминь! Дальше снова он, потом она, как будто спорили. Так скучно! В течение двух часов мы должны были сидеть неподвижно, отчего деревенели и зады, и мозги. В конце проповеди было небольшое представление с использованием музыкальной шкатулки, принадлежавшей мисс Баннер. Эта часть всем очень понравилась. Пение было так себе, но когда играла музыка, мы знали, что нашим страданиям почти пришел конец.