Сто тайных чувств - страница 35

После того как Лао Лу поведал мне это, я принюхивалась всякий раз, когда вешала белье и когда шла в сад закапывать яйца. Я чувствовала запах камфары, кассии, опавших листьев и цветущих кустов. Но в тот день, о котором я сейчас говорю, мне показалось, что я ощутила запах Торговца-призрака, смесь страха смерти, очень сильного, а еще холод и чеснок, может быть еще немного уксуса. Это был сезон сильной жары, месяц, когда цикады вылезают наружу после четырехлетнего пребывания в земле. Они пели, самцы кричали самкам, каждый старался переорать остальных. Я не сводила единственного глаза с ворот на случай, если Торговец-призрак ищет свои ноги. Я услышала шорох, шорох сухих листьев, треск веток, а потом черные птицы вылетели из кустов и разлетелись по небу. Цикады умолкли.

Я вся задрожала. Хотела убежать. Но в моей голове раздался голос призрачной разбойницы: «Испугалась? Как можно бояться торговца пунти без ног? Зайди внутрь и посмотри, где он». Мне было и страшно, и стыдно, что я испугалась. Я осторожно подошла к воротам и заглянула внутрь. Потом я проскочила по каменному мосту мимо высохшего пруда, к холмам – вверх и вниз. Цикады застрекотали, я остановилась, понимая, что они скоро замолкнут. Под их песню я бежала и останавливалась, и снова бежала, пока не оказалась у подножия холма, где стоял павильон. Я обошла павильон и уставилась на человека, сидящего на каменной скамье и поедающего крошечный банан. Я никогда не слышала, чтобы призраки ели бананы. Конечно, с тех пор другие призраки утверждали, что иногда притворяются, будто едят бананы, но не такие лежалые и потемневшие, как у этого человека.

Увидев меня, мужчина вскочил на ноги. У него было своеобразное, но изысканное лицо, не китайское и не иностранное. Он носил одежду джентльмена. Я видела этого человека раньше, это точно. Потом я услышала звуки, доносившиеся с другой стороны холма: журчание воды по камням, чьи-то вздохи, шуршание листьев под чьими-то ногами. Блеснул серебряный набалдашник трости, показалось измученное лицо ее обладателя. Он застегивал множество пуговиц на брюках. Это был генерал Капюшон, а элегантный мужчина с бананом – Половинчатый человек по прозвищу Ибань.

Васа! Это тот человек, о возвращении которого к мисс Баннер я молилась. Правда, потом я молилась, чтоб он держался от нас подальше, но, видимо, успела попросить Господа не так много раз.

Капюшон что-то пролаял Ибаню, а тот обратился ко мне:

«Маленькая мисс, этот джентльмен – знаменитый генерал-янки. Не это ли дом, где живут иностранцы, поклоняющиеся Господу?»

Я не ответила. Я вспомнила, что сказал человек, вернувшийся на Чертополоховую гору: генерал Капюшон предал хакка. Я увидела, что генерал уставился на мои ботинки. Он снова заговорил, и Ибань перевел:

«Дама, которая подарила вам эти кожаные туфли, хорошая подруга генерала. Она очень хочет его увидеть».

Так туфли на моих ногах привели двух мужчин к мисс Баннер. Ибань оказался прав. Она была счастлива видеть генерала Капюшона. Она обвила его шею руками и позволила поднять ее в воздух. Она сделала это прямо перед пастором Аминем и миссис Аминь, которые, хотя и были мужем и женой, никогда не прикасались друг к другу, даже в своей комнате, – так мне сказал Лао Лу. Поздно ночью, когда все должны были спать, но никто не спал, мисс Баннер открыла дверь, и генерал Капюшон проскользнул в ее спальню. Все слышали это, ведь у нас не было окон, только деревянные экраны.

Я так и знала, что мисс Баннер позовет генерала к себе. Ранее тем же вечером я открыла ей, что Капюшон предал народ хакка, так что он предаст и ее. Она очень рассердилась, как будто я говорила это, чтобы проклясть ее. Она сказала, что генерал был героем, что он оставил ее в Кантоне только для того, чтобы помочь Почитателям Господа. Тогда я пересказала то, что поведал человек, вернувшийся на Чертополоховую гору: генерал Капюшон женился на дочери китайского банкира из-за золота. Она сказала, что мое сердце – гниль, а мои слова – черви, питающиеся сплетнями, и если я поверю в эти гадости про генерала, то перестану быть ее верной подругой.