Столетие войны. (Англо-американская нефтяная политика и Новый Мировой Порядок) - страница 45

К концу 1920-х годов влиятельные круги Британии и США приняли решение поддержать курс на радикализацию Германии.

Банкиры Дж. П. Моргана уже имели возможность убедиться в пользе радикальных политических решений для обеспечения возврата банковских кредитов, предоставив важнейший иностранный кредит фашистскому режиму Италии во главе с Бенито Муссолини. В ноябре 1925 года итальянский министр финансов Вольпи ди Мизурата объявил, что итальянское правительство достигло соглашения о возврате Британии и США версальских военных долгов Италии. Спустя неделю «Дж. П. Морган и K°», финансовые агенты правительства Муссолини в США, объявили о предоставлении Италии важного займа в 100 миллионов долларов «на стабилизацию лиры».

На деле же Морган решил стабилизировать фашистский режим Муссолини. По настоянию «Дж. П. Морган и K°» и могущественного главы Банка Англии Монтегю Нормана, Вольпи ди Мизурата в 1926 году основал единый центральный банк Италии, Итальянский банк, для контроля над кредитно-денежной политикой страны и дополнительного обеспечения выплаты внешнего долга. Муссолини был идеальной сильной фигурой для обуздания итальянских профсоюзов, снижения заработной платы и принятия строгих мер, чтобы гарантировать возврат иностранных кредитов. Во всяком случае, так считали люди Моргана в Нью-Йорке.

Человек, контролировавший в то время кредитно-денежную политику США, бывший моргановский банкир Бенджамин Стронг, близкий друг и сотрудник Монтегю Нормана, встретился с Вольпи и управляющим Итальянского банка Бональдо Стрингером для окончательного уточнения программы «стабилизации» Италии. От Польши до Румынии на всем протяжении 1920-х годов одни и те же люди — «Дж. П. Морган и K°», Монтегю Норман и Нью-Йоркский Федеральный Резервный Банк — успешно устанавливали экономический контроль над большинством стран континентальной Европы под предлогом внедрения «кредитоспособной» национальной политики, неофициально сыграв роль, отведенную в 1980-х годах Международному Валютному Фонду. Банки Нью-Йорка стали источником краткосрочного кредитования этой политики, а Банк Англии совместно с влиятельными кругами британского МИДа делился своим политическим опытом .

Наиболее согласованными были действия англо-саксонского «кружка» в Германии 1920-х годах. После успешного продвижения Ялмара Шахта на должность президента «Рейхсбанка» в 1923 году и внедрения Шахтом драконовского плана Дауэса по выплате репараций, подготовленного в «Морган и K°», немецкая экономика попала в зависимость от краткосрочных кредитов лондонских и нью-йоркских банков, а также их парижских партнеров. Для банков краткосрочное кредитование Германии было наиболее прибыльным делом на мировых финансовых рынках того времени. Для многих банков Германии, в том числе и для четвертого по величине «Дармштадтер унд Националбанк Коммандит-Гезельшафт» (Данат), зависимость от краткосрочных заимствований из Нью-Йорка и Лондона была очень сильна, а проценты по этим кредитам были прямо-таки грабительскими. Веймарская гиперинфляция в начале десятилетия уничтожила большую часть капиталов и резервов крупных немецких банков. Таким образом, расширение кредитования в конце 1920-х годов осуществлялось немецкими банками на фоне низкого уровня собственных средств, представлявшем угрозу в случае невыплаты займа или иного кризиса. К моменту краха Нью-Йоркской биржи 1929–1930 годов Германия занимала уникальное положение среди крупных промышленных стран Европы. Ее долг иностранным банкам по краткосрочным кредитам составлял около 16 млрд. рейхсмарок.

Чтобы полностью опрокинуть нездоровую банковскую систему, достаточно было легкого толчка. Толчок последовал со стороны Федерального Резервного Банка и Банка Англии, которые в 1929 году последовательно повысили процентные ставки после двух лет беспрецедентной биржевой спекуляции на снижении процентных ставок. Вполне предсказуемый крах нью-йоркской фондовой биржи и лондонского рынка привел к массовому выводу американского и британского банковского капитала из Германии и Австрии. К 13 мая 1931 года спичка уже была поднесена к фитилю пороховой бочки.