Стопроцентные чары - страница 6

Ольга сдержала обещание. О своей нелюбви она напоминала маленькой подопечной изо дня в день, в то же время с удивлением замечая, что племянница, вопреки недоброму отношению, лишь сильнее привязывалась к ней, хотя и избегая в открытую проявлять чувства.

«Я даже слегка завидую твоему упорству, Теньковская».

Аркаша подняла голову, и Ольга совсем не удивилась, не найдя в глубине карих глаз и намека на слезы.

«Чудная выдержка, соплячка. Действительно, зависть гложет меня. Лизка, своей просьбой ты подвергла меня серьезному испытанию. Надеюсь, сейчас ты, кувыркаясь с муженьком в райских облачках, жалеешь о своем поступке. Я вот уже тысячу раз пожалела».

— По... че... му?.. — с расстановкой произнесла Аркаша.

— По просьбе твоей матери. — Ольга лениво потрясла паспортом перед собственным лицом. Снова никакого эффекта.

— Моей мамы? — Девушка недоуменно нахмурилась. — Ты же сказала, что она погибла. Вместе с отцом.

— Ага. Правда, банальность? Словно начало какой-то слюнявой истории про слишком удачливую золушку. Ну, знаешь, родители погибли, когда она была младенчиком, а сиротка, промучившись оное количество лет, вдруг поймала удачу за чешуйчатый хвост. Заинтересовала какого-то миллиардера с волевым подбородком, густой шевелюрой и большим... э-э-э... обаянием. И оп-ля, она уже счастливая невеста, а там уже конец сказочки и начало серьезной прессы про отдых на жарких островах и выгодные вложения в недвижимость.

— Смерть — это не банальность. — Аркаша навалилась на распахнутую дверь, сверля тетю пронизывающим взглядом. — Это печаль.

— Что-то я не вижу грусти на твоем лице.

— Сложно скорбеть о тех, кого ни разу в жизни не видела.

— Практичная? — усмехнулась Ольга.

— Предусмотрительная, — поправила девушка. — Дозирую чувства. И, кстати, сказка со счастливым концом, плавно переходящая в пестрящие сенсацией заголовки газет, весьма смахивает на твою голубую мечту, тетя Оля. О принце с его белым четырехколесным с лошадками под капотом.

— Да, не хотелось бы, чтобы моя счастливая история стала твоей. — Ольга нервно взъерошила рукой волосы. — Жадность, пардон, не позволяет делиться.

— Не претендую на принцев.

— Еще бы, с твоим-то рыльцем. Короче, то, что ты наблюдаешь сейчас, лишь попытка избавления. Избавления ни в чем не повинной меня от кары, столь мило преподнесенной мне твоей взбалмошной мамочкой. Правильно хлопаешь глазенками. От тебя, соплячка.

— А антракт у этого спектакля планируется? — Вздернула руку вверх Аркаша. — Пироженки там полопать, кофе накачаться. Чую, без подпитки смысл всей феерии не разгадаю.

— Тебе все хиханьки, Теньковская. Как, впрочем, и Елизавете. Свободолюбивая была, энергичная, вот и прожила недолго. Связалась с каким-то циркачом, кстати, отцом твоим, и так и сгинула в неизвестность. Письма лишь писала.

— Ты говорила, они погибли, исполняя какой-то сложный трюк. Значит, Елизавета тоже стала работать в цирке?

— Неужто интерес проснулся? Честно признаться, в тех моих словах истины — дырка от бублика. А так — черт его знает.

— Э? — Аркаша оттолкнулась от двери и замерла перед тетей, напряженно сжимая кулаки. — Ты солгала мне?

— Отчасти. — Ольга равнодушно пожала плечами и мельком глянула на изрисованные страницы паспорта. Ничего. Может, ошиблась в начертаниях? — Знаю, что отец твой был фокусником, по крайней мере, Лизка все время писала о невообразимо чудесных вещах, которые он умел делать. Чуть ли не волшебником его выставляла. Думаю, на парях с ним покуривала какую-нибудь травку, раз мерещилось всякое. Ну, а насчет смерти во время трюка я предположила. А как еще можно откинуть копытца в цирке?

— Без понятия.

— Вот и я о том же. И, что странно, никто тогда особо не дергался по этому поводу, словно и не существовало ее никогда. Лизки-то. Вот тебе и волшебство. Ну а я что? Моя хата с краю. Лизка сама виновата.

— Как будто и не о своей сестре рассуждаешь. — Аркаша поджала губы.

— И что с того? Возьмем тебя. Ты о родичах и не вспоминала ни разу и уж тем более не рвалась что-либо узнать о них. Где же пресловутая любовь, а, Теньковская?

— Видимо, заразилась твоей бесчувственностью.