Стороны света - страница 7

Все еще держа на руках притихшего щенка, Канцлер застыл как изваяние. Багал здесь? Собственной персоной? Казалось бы, когда ему еще являться, как не в день празднества, устроенного в его честь? Но Канцлер знал, что в последние десятилетия явления Багала были чрезвычайно редки.

– Приятно видеть тебя, Император, – голос бога походил на треск пламени. – Но мне не очень приятно видеть твоих слуг, стоящих на ногах, а не на коленях.

В едином порыве вся площадь пала ниц. Стоять остались немногие, в том числе Эльте и Капитан. Глаза Огненного бога стали горящими углями.

– Я вижу, ты привечаешь в своем доме многих, Лазарус, – огненный взгляд заскользил по толпе, – и тех, кто верит в бога воды, и тех, кто верит в шепот черных слуг.

Бог воды – Морской бог, покровитель Востока, черные слуги – это, видимо, черные ноб, в которых верят на Юге, перевел сам для себя Канцлер.

– Так было всегда, Великий бог, – раздался, наконец, раскатистый голос Лазаря.

– То, что было всегда, не может длиться вечно, – глаза бога из ярко-красных стали желтыми. – Я хочу, чтобы вы выжгли огнем с моей земли тех, кто не придерживается истинной веры.

Повисла тишина. Канцлер с трудом представлял, что сейчас творится в голове у Лазаря.

– Кого ты хочешь, чтобы мы покарали, Великий бог? – спросил Император.

– Я желаю, чтобы вы сожгли заживо тех, кто не придерживается истинной веры – веры в меня и моего брата, Морского бога. Я видел Север, который принадлежит тебе, Лазарус, но мне открылось, что на Севере почитают духов ветра…

Вольтов, понял Канцлер, духов ветра вольтов.

– … вера в них грязна и опасна. Я повелеваю тебе отправиться на Север и сжечь заживо всех, кто поклоняется северным духам.

Лазарь не отвечал.

– Ты понял мою волю, Император, который правит, потому что этого хочет бог Огня? – что-то снова яростно треснуло в жертвеннике, и в воздух поднялся исполинский сноп искр.

– Да, Повелитель! – ответил Лазарь. – Твоей великой волей еретики будут преданы твоему огню!

Бог огня оскалился, раздался хлопок, и в один момент исчезло все: и Багал, и пламя. Прошло несколько секунд, и толпа с ревом кинулась к жертвеннику, если бы Капитан вовремя не затащил Канцлера под помост, то его точно бы затоптали. Осторожно они пробрались к лестнице, и Канцлер поднялся к Лазарю. Тот стоял посреди помоста и смотрел на то место, где только что горел огонь. Притихший Валтасар сидел в кресле отца и испуганно вертел головой по сторонам. Эльте подошел к Императору. Лицо того было мрачным, он смотрел на беснующуюся толпу, жилы на его шее надулись.

– Поедешь на Север исполнять приказание бога.

Канцлер открыл рот от удивления.

– Но почему я?

– Потому что сейчас здесь только ты, – отчеканил Император. – Все! Праздник окончен!

Лазарь развернулся и быстро спустился с помоста. Канцлер остался, вдруг он почувствовал, как что-то теплое побежало по руке. Он посмотрел вниз, щенок, все еще сидевший у него на руках, тихонько заскулил.

– Храбрец, да ты мастер тонкой иронии, – Канцлер отдал щенка Валтасару, которого уже захлестнул поток гувернанток, и стал спускаться вниз.

Канцлер вернулся во дворец Горда, чтобы переодеться, потом вдруг почувствовал головокружение и прилег на несколько минут. Как оказалось, он заснул. Эльте открыл глаза и уставился в потолок, покрытый позолоченной лепниной. Господи, какая пошлость, подумал Канцлер. Он сел и обвел глазами спальню: все как всегда, широкая кровать, бюро у стены, стол и несколько стульев, стены незатейливого серого цвета. Единственное, что тогда не удалось отвоевать у Лазаря – это проклятый позолоченный потолок. Канцлер поднялся, нога отозвалась ноющей болью, но потом ему удалось медленно и осторожно дойти до двери в кабинет. У Канцлера во дворце было всего три комнаты: приемная, кабинет и спальня, первые две были проходными, в спальню вел еще один вход, которым Канцлер пользовался, когда хотел ускользнуть от вечных просителей, которые неведомым образом пробирались к его дверям даже несмотря на охрану. Канцлер вошел в кабинет, прошел через него и вышел в приемную. Там было пусто, хотя беспорядок на столе секретаря говорил о том, что он просто отлучился на несколько минут.