Стоять насмерть! - страница 15
***
13 июля 1941г.
Середа дремал не раздеваясь, расстегнув верхнюю пуговицу на кителе, готовый в любой момент вскочить и устремиться вновь к служебным делам.
Которую ночь ему снились жена и сын, Витенька. Стоит в белой рубахе, разутый, нахлобучив отцовскую фуражку и смеется.
– Пап, я тоже пограничником буду!
– Не будешь. Пограничник должен быть сильный и хорошо кушать, а ты каши мало ешь.
– Буду! Я подрасту и сильным стану, как ты!
Обнимает его Середа, прижимает к груди, а из глаз слезы катятся.
– Пап, вы еще долго отступать будете?
– Нет, сынок, скоро погоним их назад
– Так граница ж уже далеко. До Киева чуть осталось. А мы с мамой еще дальше. Ты ж смелый, пап, почему драпаете?
– Их много, Витюш, сильные они…
– Ты у меня самый сильный и смелый… мы с мамкой скучаем по тебе… Когда ты к нам приедешь?
Катятся горячие слезы по щекам. Не остановить…
– Товарищ капитан, – раздался голос политрука, – товарищ капитан…
Середа мгновенно подскочил, кажется, еще не успев открыть глаза, левой рукой схватил фуражку, правой проверил кобуру
– Разведка вернулась. Пленного привели
– Давай его в штаб. Кратко, что говорит?
– По дороге Житомир-Попельня подходит еще одна танковая колонна. Хотят одним махом до Киева дотянуться.
– Хрен им, а не Киев, – чертыхнулся Середа, – давай в штаб этого оптимиста. Позиции доделать успели?
– Так точно. Сам все проверил.
– Пошли, теперь и я посмотрю, – зевнув произнес комендант.
– Может, еще поспите? За двое суток часа два только поспали
– Вот проверю все, тогда и посплю. Да и не спится мне особо, Петрович, по своим скучаю.
***
Спустя несколько минут, Середа с политруком обходили позиции. Уже стемнело. Июльское небо благоухало обилием звезд, ни тучки, ни облачка, благодать да и только. Жара потихоньку отпускала, слабые порывы ветра наполняли легкие свежими ароматами соцветий трав.
Сегодня утром командир сводного отряда майор Босый распределил подразделения. Ожидалось, что немцы могут пойти в прорыв именно на их направлении, ударят в стык двух армий. Все, что имел в распоряжении майор Босый – 6-й и 16-й мотострелковые полки, да 94-й погранотряд. Наступала же на них танковая группа Клейста, имеющая в своем составе моторизованную дивизию СС «Викинг», а так же 9-ю и 12-ю танковую дивизии. Комендатура Середы обороняла высотку « Круглик», недалеко от железнодорожной станции.
– Петрович, отряд Синокопа нашелся? – спросил комендант.
– Да. При подходе к деревне Парипсы, их атаковали 16 немецких танков при поддержке пехоты. Вынуждены были принять бой. По словам местных жителей, в течении полутора часов держались, атаку отбили. Синокоп погиб, его медальон передали в отряд. Суммарно, по их же словам, сто тридцать шесть пограничников захоронили. Но и танки не пропустили.
Середа остановился. Снял фуражку, помолчал.
– Вот тебе и мамлей, политрук, – геройский пацан оказался, а ты говорил, что обмелели пограничники, всех подряд набирают… В живых кто остался?
– Меньше двух десятков, в госпиталь всех отправили, ранены.
– Ладно, политрук. Артиллерию определили куда я сказал?
– Так точно! Капитан Юдин толковый командир. Поставил засады под высоткой. Если пойдут по Житомирскому тракту, как мы планируем, – притормозим колонну. Хотя многого от трех орудий ожидать не стоит. Среди пограничников много добровольцев в истребители танков. Я их на передний край определил. Некоторые себе подготовили позиции отдельно, практически в поле
– Середа остановился. Снял фуражку, вытер пот со лба и задумался.
– Петрович… Вот смотри – мы знаем, что им не выжить, если немцы здесь пойдут. Они знают… И знают, что иначе танки не остановить, нечем нам их больше останавливать. Но идут, добровольцами, сами… На верную смерть…
– Они партийные, Михалыч, все, как один!
– Да причем здесь это? Какова сила духа? Мы живых людей на танки размениваем, понимаешь, политрук? Не просто людей – наших советских богатырей! Сегодня утром они с нами кашу из одного котелка ели, шутили, верили в нас, а завтра поползут с гранатами и бутылками под танки, понимая, что шансов вернуться живыми у них практически нет. Да каждый из них мне только за это дороже любой немецкой танковой дивизии, а все, что я могу сделать – это кивнуть головой, одобряя их жертву…