Страна гор и легенд - страница 16

Вся жизнь Исталифа сосредоточена на единственной улице. Это и базар, и мастерские, и место встреч жителей. То карабкаясь вверх, то стремительно падая вниз, и нее вливаются узкие проулки. Базар города разнообразен. Здесь множество предметов труда ремесленников: выделанные кожи и меха, керамика, добротные паласы, множество ювелирных изделий, а лавки «древностей» завалены старым оружием, посудой, светильниками. По своему колориту они не уступают кабульским антикфоруши с многочисленными кремниевыми ружьями, аркебузами, пистолетами с воронкообразными дулами, шлемами, кольчугами и разнообразием холодного оружия. Инкрустированные приклады и ложа, гладкие стволы орнаментированы искусной гравировкой. Все это нередко делается на месте. При этом изделию обязательно придается «древность», дряхлость. Проходя мимо одной из таких лавок, я обратил внимание, как двое мастеровых, склонившись над столярным столом с полдюжиной прикладов, придавали им антикварную ветхость. Увлеченные работой, они не заметили моего присутствия и сосредоточенно продолжали «колдовать» над перламутровой инкрустацией ружей.

Если Кухдаман — один из важных районов виноградарства, то окрестности Исталифа — его главный центр. Особенно славится город своими белыми сортами винограда, и значительное его количество в свежем виде вывозится за рубеж. Зимой местный виноград не сходит и с прилавков кабульских базаров. Вековой опыт крестьянина выработал систему его хранения: спелые гроздья аккуратно обвертывают хлопковой тканью и упаковывают в небольшие деревянные ящики. Иногда виноград засыпают в сильно увлажненную землю, и он сохраняется свежим до следующего сезона.

Рассказывают, что название города связано с воинами Александра Македонского. Утопавшее в виноградниках селение так было похоже на родные деревни македонских крестьян, а его ароматный виноград был так похож на выращиваемый у них в Македонии, что легионеры назвали городок на греческий манер — Исталиф.

…Позади остается Чарикар, ремесленники которого широко известны выделыванием ножей всевозможных видов и размеров. Минуем развалины старой Каписы, столицы кушанских царей, и узкую проселочную дорогу в Бамиан — древний буддийский центр. Едем прямо, и чем дальше, тем все отчетливее вырастают первые ярусы гранитных отрогов Гиндукуша.

Джабаль-ус-Сирадж приютился у самой его подошвы. Когда Александр Македонский подошел к южным склонам Гиндукуша, он приказал построить здесь один из самых больших своих фортов, назвав его Александрия Кавказская (греки называли Гиндукуш Кавказом). Сейчас же Джабаль-ус-Сирадж известен в стране не столько своим прошлым, сколько настоящим. Здесь построены цементный завод, продукция которого обеспечивает почти весь кабульский экономический район, один из старейших в стране текстильных фабрик, электростанция. Когда в 1958 г. началось строительство высокогорной шоссейной дороги через Гиндукуш, в старом дворце эмиров располагалась контора управления строительства и жили специалисты.

Петляя среди то отвесных, то пологих гор, коричневато-стальной цвет которых лишь изредка нарушается, кажется, чудом оказавшимися на скалах одинокими деревнями и террасообразными полями, дорога осторожно, но упорно карабкается вверх. Чем выше, тем меньше селений. Все реже у дороги попадаются чайные, все чаще к самому ее полотну подкрадываются языки снежных оползней. На смену легким бетонным мостам, перекинутым через многочисленные горные потоки, применят вереницы бетонных галерей, защищающих дорогу от опасных оползней снега, который на этой высоте уже не тает круглый год.

Резкий, порывистый ветер обжигает лицо, становится труднее дышать, напряженно и глухо дышит двигатель, и все, кто был в машине, как-то сразу притихли, словно боясь нарушить наваждение все теснее обступающей нас горной поэмы. Перевал Саланг завораживает величием нагромождений скал, то сжимающих его, то неожиданно расступающихся перед ним. И тогда с высоты небольшого «пятачка» можно увидеть бескрайние поля заснеженных конусов горных вершин. Они заслоняют не только горизонт, но и почти половину прозрачного безоблачного неба. Кажется, нет в мире ни равнин, ни лесов, ни городов, и все в нем только эти молчаливые и величественные горы.