Страна Лимония - страница 2

— Как же ты под диваном оказался?

— Со страху. Вбежал в проходную комнату, а тут давай все ломиться... Двоих уложил. Третий с гранатомётом влетел. И его тоже... А он, подлюка, успел на курок нажать. Выстрел ушёл в другую комнату, а самого нафара взрывной волной — в дверь напротив. Так он с дверью и вылетел.

— Нафар — это афганца так звали? — полюбопытствовал гуманист Слава.

— Славка, заткнись, не перебивай, — зашипел Легостаев.

— Нет, нафар — это по-ихнему «человек»...

— Так это ты — человека... значит, того!?.. — в ужасе отшатнулся Славка.

Лицо Дымова перекосила досада. Герман и Генка угрожающе зашипели.

— Там людей не осталось, — взяв себя в руки, оправдывался ветеран, — одни д`ухи!

— А эти кто такие? — не унимался сентиментальный коллега.

— Враги! — обиженно выдохнул рассказчик. — «Душманы» по-ихнему. Духи, понимаешь! Духи!.. — И, уже запутавшись в собственных объяснениях, добавил: — Мы их «духами» для краткости... понял?

— Понял... а что тут не понять, — расслабился Славка.

— Ладно, ладно, дальше давай, — скорчив презрительную гримасу в адрес бестолкового гуманиста, ободрил рассказчика обладатель «фирменной» пряди. — И что, как нафара с дверью снесло, ты сразу под диван?

— Ну да! А куда ещё? Наши-то сразу две «мухи» разрядили по комнате. Один — промах: в стену угодило, а когда второй выстрел рванул, я уже под диваном лежал. Слух потерял сразу. Ору во всю глотку — свои, мол, свои! А голоса не слышу. Так до конца боя и пролежал под диваном. Вроде, не зря — завалил с десяток «зелёных»...

Взволнованные услышанным, опера разом закурили. Дым слоёным пирогом висел над молодыми людьми. Все молчали. Умолк даже сетевой радиоприёмник, завершив прелюдию к «Послеполуденному отдыху фавна» Дебюсси. Было слышно, как тикали настольные, каслинского литья часы со скульптурным изображением коня на водопое. Юрка Дымов стекленел, упёршись глазами в облупленного двуглавого орла своего старинного сейфа. С лёгким шелестом на застеленный газетами стол опадал пепел болгарских сигарет. Наконец возникшей паузой воспользовался неугомонный радиоприёмник: «Коллектив детского сада номер пятнадцать Октябрьского района, — изрёк эбонитовый ящик, — поздравляет своего бессменного директора Вегенер Любовь Карловну с сорокапятилетием и просит исполнить для неё...»

— «Реквием» Моцарта, — предопределяя желание коллектива детского сада, влез в поздравления Легостаев.

— ...«Полёт шмеля» Римского-Корсакова, — закончил предложение слащавый дикторский голос.

— Ну что за дичь! Никогда не поверю, что воспитатели детского сада вообще смогут отличить Римского от Корсакова! — возмутился Генка.

— Оставь ящик в покое, пусть себе бухтит, — урезонил его Герман. — Лишь бы нас из коридора не было слышно. — И, повернувшись к Юрке: — Наших-то много полегло?

Дымов продолжал молча глядеть на двуглавого орла.

— Потери были большие? — по-новому отформатировал вопрос Герман.

— Не буду я... — хрипло отозвался Юрка, — ...не буду...

— Ладно, ладно, нельзя — так нельзя, — стушевался автор некорректного вопроса.

По лицу его товарища рывками катилась слеза. Юрка упрямо смотрел на железный шкаф и еле заметно подёргивал губами.

— Хорош, Гера, кончай допрос, — попытался вырулить из щекотливой ситуации Генка и, обращаясь к молодому ветерану, предложил: — Ты бы хоть орден показал!

Юрка молча встал, нетвёрдо прошёл к сейфу и минуту хрустел в его старческом чреве двумя огромными ключами. Потом, чуть отворив бронированную дверь, залез рукой на верхнюю полку и вытащил небольшую картонную коробочку с номером.

— Вот... — выдавил он, передавая невзрачный предмет красавцу Легостаеву.

Тот с благоговением открыл крышку и двумя пальцами извлёк орден.

— «Красная Звезда»! — восхищённо произнёс он.

— Дай подержать, — потянулся к награде Герман. — Да, красота!.. Ого, а тяжёлый какой!

Потом «Звезда» перекочевала в руки Затулину, который даже не стал комментировать свои впечатления, а быстро свинтил крепёжную шайбу и начал примерять орден к нагрудному карману своего пиджака.

— Будет уже... отдай, пока не сломал... — очнулся орденоносец, незаметно убирая тыльной стороной ладони предательскую влагу. — Заработай сперва, а потом уж дырки крути!