Страна Муравия - страница 2

Далеко стихнуло село,

И кнут остыл в руке,

И синевой заволокло,

Замглилось[6]вдалеке.

И раскидало конский хвост

Внезапным ветерком,

И глухо, как огромный мост,

Простукал где-то гром.

И дождь поспешный, молодой

Закапал невпопад.

Запахло летнею водой,

Землей, как год назад...

И по-ребячьи Моргунок

Вдруг протянул ладонь.

И, голову склонивши вбок,

Был строг и грустен конь.

То конь был — нет таких коней!

Не конь, а человек.

Бывало, свадьбу за пять дней

Почует, роет снег.

Земля, семья, изба и печь,

И каждый гвоздь в стене,

Портянки с ног, рубаха с плеч

Держались на коне.

Как руку правую, коня,

Как глаз во лбу, берег

От вора, мора и огня

Никита Моргунок.

И в ночь, как съехать со двора,

С конем был разговор,

Что все равно не ждать добра,

Что без коня — не двор;

Что вместе жили столько лет,

Что восемь бед — один ответ.

А конь дорогою одной

Везет себе вперед.

Над потемневшею спиной

Белесый пар идет.

Дождь перешел[7].

Следы копыт

Наполнены водой.

Кривая радуга висит

Над самою дугой...

День на исходе. Моргунку

Заехать нужно к свояку:

Остановиться на ночлег,

Проститься как-никак.

Душевной жизни человек

Был Моргунков свояк.

Дружили смолоду, с тех пор,

Как взяли замуж двух сестер.

Дружили двадцать лет они,

До первых до седин,

И песни нравились одни,

И разговор один...

Хозяин грустный гостю рад,

Встречает у ворот:

— Спасибо, брат.

Уважил, брат. 

И на крыльцо ведет.

— Перед тобой душой открыт,

Друг первый и свояк:

Весна идет, земля горит,

Решаться или как?..

А Моргунок ему в ответ:

— Друг первый и свояк!

Не весь в окошке белый свет,

Я полагаю так...

Но тот Никите говорит:

— А как же быть, свояк?

Весна идет, земля горит,

Бросать нельзя никак.

Сидят, как прежде, за столом.

И смолкли.

Каждый о своем.

Забились дети по углам.

Хозяйка подает

С пчелиным "хлебом" пополам

В помятых сотах мед.

По чарке выпили.

Сидят,

Как год, и два, и три назад.

Сидят невесело вдвоем,

Не поднимают глаз.

— Ну что ж, споем?..

— Давай споем

В последний, может, раз...

Дружили двадцать лет они,

До первых до седин,

И песни нравились одни,

И разговор один.

Посоловелые слегка,

На стол облокотясь,

Сидят, поют два мужика

В последний, значит, раз...

О чем поют? — рука к щеке,

Забылись глубоко.

О Волге ль матушке-реке,

Что где-то далеко?..

О той ли доле бедняка,

Что в рудники вела?..

О той ли жизни, что горька,

А все-таки мила?..

О чем поют, ведя рукой

И не скрывая слез?

О той ли девице, какой

Любить не довелось?..

А может, просто за столом

У свояка в избе

Поет Никита о своем

И плачет о себе.

У батьки, у матки

Родился Никита,

В церковной сторожке

Крестился Никита.

Семнадцати лет

Оженился Никита.

На хутор пошел,

Отделился Никита.

— В колхоз не желаю,

Бодрился Никита,

До синего дыму

Напился Никита.

Семейство покинуть

Решился Никита...

Куда ж ты поехал, Никита,

Никита?

От деда слышал Моргунок

Назначен срок всему:

Здоровью — срок, удаче — срок,

Богатству и уму.

Бывало, скажет в рифму дед,

Руками разведи:

— Как в двадцать лет

Силенки нет,

Не будет — и не жди.

Как в тридцать лет

Рассудка нет,

Не будет — так ходи.

Как в сорок лет

Зажитка нет,

Так дальше не гляди."

Сам Моргунок, как все, сперва

Не верил в дедовы слова.

Хватился — где там двадцать лет!

А богатырской силы нет.

И, может быть, была б она,

Когда б харчи да не война.

Глядит, проходят тридцать лет,

Ума большого тоже нет.

А был бы ум, так по уму

Богатство было бы ему.

Глядит, и скоро — сорок лет,

Богатства нет, зажитка[8]нет:

Чтоб хлебу на год вволю быть,

За сало салу заходить;

Чтоб быть с Бугровым запросто,

Всего того опричь: