Страна Северного Ветра - страница 31

Царица по-прежнему оставалась недвижна. Её лицо было белее снега, а остановившиеся глаза отливали ледяной синевой. Но стоило Алмазу до неё дотронуться, и она точно пробудилась ото сна. Глаза озарились внутренним светом, а вскоре она положила руку мальчику на голову и стала перебирать его волосы. Алмаз поймал её ладонь и прижался к ней щекой. Первой заговорила Царица.

— Сколько в тебе жизни, дитя моё! — прошептала она. — Подойди ко мне.

Мальчик вскарабкался на камни к ней поближе и прижался к её груди. Царица глубоко вздохнула, медленно подняла руки с колен и медленно обняла мальчика. Прошла ещё минута, и она встала, окончательно стряхнув с себя оцепенение. Холод её груди, пронизавший Алмаза до костей, растаял.

— Неужели ты так и сидишь здесь с тех пор, как я прошёл через тебя, милая Царица? — спросил Алмаз, гладя её по руке.

— Да, — она взглянула на него с прежней теплотой и любовью.

— А ты не устала?

— Нет, часто мне приходится сидеть тут гораздо дольше. Ты знаешь, сколько времени прошло с тех пор?

— Много-много лет! — ответил Алмаз.

— Тебя не было всего семь дней, — заметила Царица.

— А я думал, я провёл там лет сто! — воскликнул мальчик.

— Отчасти ты прав, — произнесла Царица. — Сколько времени тебя не было здесь, и сколько ты провёл там — совершенно разные вещи. За моей спиной всё по-другому, не так, как передо мной! Там всё живёт по своим законам.

— Это хорошо, — сказал Алмаз, подумав немного.

— Почему? — поинтересовалась Царица.

— Потому что я был там так долго, а мама меня не видела совсем чуть-чуть. Она меня ещё даже из Сендвича не ждёт!

— Не ждёт. Но довольно разговоров. Для меня снова есть работа, и нам пора в путь.

Неожиданно Алмаз остался на скале один. Царица куда-то исчезла. Мимо мальчика пролетел то ли шмель, то ли майский жук, хотя не могло тут быть ни того, ни другого, ведь насекомые не живут на льду. Странное создание всё кружило и кружило вокруг, и мальчик подумал, что, наверно, это Царица Северного Ветра стала такой маленькой — просто вылитая Дюймовочка, которой мама стелила постель в скорлупе грецкого ореха. Но Царица больше не казалась прозрачной. Она была совершенно нормальной, только маленькой. Тут она опустилась мальчику на плечо.

— Алмаз, иди за мной, — прозвучал у него над ухом тоненький голосок, — пора отправляться в Сендвич.

Одним глазом мальчик всё-таки смог её увидеть у себя на плече, изо всех сил вывернув шею, второму глазу помешал нос.

— А ты не отнесёшь меня на руках? — спросил он шёпотом: когда Царица становилась маленькой, она не любила громких голосов.

— Ах ты неблагодарный мальчишка! — улыбнулась она. — Решил подшутить надо мною? Конечно, отнесу, но сначала в наказание за дерзость тебе предстоит немного пройти самому. Не отставай.

Она спрыгнула с его плеча, но когда Алмаз попытался отыскать её на земле, он увидел лишь, как на юг по льду убегает маленький паук с длинными лапами. Для паука он передвигался очень быстро, но мальчик намного опередил его и решил подождать. Паук догнал Алмаза скорее, чем тот ожидал, и к тому же по дороге сильно подрос. Паук все рос и рос, бежал всё быстрее и быстрее, и вдруг Алмаз заметил, что это уже не паук, а ласка. Ласка скользнула прочь, мальчик бросился вдогонку. Ему пришлось бежать во всю прыть, чтобы не потерять её из виду. Ласка тоже стала расти, она делалась больше и больше, пока наконец не превратилась в кошку. Кошка кинулась вперёд, мальчик — за ней. Пробежав полмили, он обнаружил, что кошка остановилась его подождать, а чтобы не терять времени даром, села умываться. Но вот она снова бросилась бежать, Алмаз — догонять. Однако, когда они поравнялись в следующий раз, кошка стала уже леопардом. Леопард вырос до пятнистого ягуара, ягуар — до бенгальского тигра, и никого из них Алмаз не испугался, ведь он побывал за спиной Царицы Северного Ветра и больше не боялся её, в кого бы она ни превратилась и что бы она ни сделала. Тигр помчался на юг, уменьшаясь на глазах, пока не стал маленькой чёрной точкой на заснеженном поле. Но вот исчезла и точка. Алмаз уже не мог бежать дальше, да и лёд стал слишком неровным. К тому же, он был у самых скалистых утесов, что окружали море, поэтому он замедлил шаг и произнёс вслух: