Страницы олимпийского дневника - страница 18

Страстью многих спортсменов был обмен значками. По деревне ходили олимпийцы, вся грудь которых была украшена десятками и даже сотнями значков. Особенным успехом пользовался советский олимпийский значок — красный флажок с пятью олимпийскими кольцами, за который отдавали десяток любых других.

Но в клубе не ограничивались обменом значками. Обменивались адресами, дарили друг другу открытки с видами родного города, надписывали пожелания. Здесь, в весёлой, шумной обстановке, завязывались крепкие дружеские связи, возникали и укреплялись чувства взаимного уважения, развеивались подозрения, навеянные лживой тенденциозной пропагандой.

…Каждое утро 200 автобусов и 300 автомобилей развозили спортсменов к местам тренировок, а руководителей в Оргкомитет, на заседания конгрессов, бюро.

Места тренировок располагались во всех концах города.

Огромные зелёные автобусы с большими разноцветными буквами «Олимпик спешиэл» («Олимпийский специальный») на ветровом стекле мчались по улицам города, привлекая всеобщее внимание. Люди приветствовали спортсменов, махали вслед автобусам. На улицах к спортсменам часто подходили мельбурнцы, жали руки, вступали, если могли, в разговор.

Здесь надо сказать несколько слов о языке. Австралийцы шутят, что они владеют тремя языками: австралийским, английским и американским. Действительно, в отличие от Европы, стран Ближнего Востока, Южной Америки, в Австралии мало кто знает другие языки, и, несмотря на то, что французский является первым официальным олимпийским языком, в Мельбурне котировался лишь английский.

Даже официальные программы и заявления делались на английском. Порой без всякой системы и притом с большим опозданием делалось сообщение и на французском языке, причём далеко не всегда и не на всех соревнованиях. По этому поводу не раз высказывали, например, своё возмущение президент Международной федерации борьбы Р. Кулон, секретарь Международной федерации гиревого спорта и физической культуры Ж. Дам. У них даже не было переводчиков, и, не зная английского языка, они оказывались в трудном положении.

Из-за незнания языка происходило немало комичных случаев. Так, японский журналист пришёл в ресторан, посмотрел в меню и, ткнув пальцем, сказал: «Вот это!»

— Что же именно? — спросил официант.

— Вот это! — сказал японец и снова ткнул пальцем в меню.

Официант изумился. В меню стояло: или суп, или томатный соус, или сосиски. Он принёс японцу всё сразу. Тогда пришла очередь изумляться японцу.

Однажды мы пришли на почту, обратились к телеграфистке и, собрав свои скромные знания английского языка, спросили её, говорит ли она по-французски. Получив отрицательный ответ, мы задали тот же вопрос на немецком языке и получили тот же ответ. Тогда один из нас сказал другому по-русски: «Плохо дело. Не удастся поговорить». Телеграфистка посмотрела на нас и спросила на чистейшем русском языке: «А вы русский-то язык знаете?» «Знаем!» — отвечали мы хором. Действительно, по-русски в Мельбурне порой было легче объясниться, чем по-французски или по-немецки.

Дело в том, что в Мельбурне много русских, словаков, поляков, болгар. Есть среди них и всякие тёмные личности и просто предатели своей родины из числа так называемых «перемещённых лиц». Но много и иммигрантов, приехавших сюда ещё до первой мировой войны или сразу после неё. Многие из русских входят в члены Общества австралийско-советской дружбы. Нам пришлось побывать в гостях у членов общества, на приёмах, устроенных в честь советских спортсменов. И все русские, с которыми нам пришлось там встречаться, с удивительной теплотой и любовью говорили о своей родине, жадно интересовались жизнью в Советском Союзе.

Некоторые из них вместе с австралийцами приглашали нас к себе домой или увозили за город на экскурсии.

Мы побывали в горах недалеко от Мельбурна, на пляжах. По прекрасным дорогам машины мчали нас мимо городов, очень похожих на Мельбурн, но только меньше его: Кройден, Морвен, Френкстон, Кембервел… 5, 10, 40 тысяч населения… Всё те же бесконечные улицы аккуратных одноэтажных домиков с садиками.

Навстречу мчится много автомобилей. Среди них встречаются и довольно старые. Порой попадаются совсем музейные экземпляры, которые еле ползут по дороге, — огромные, с громадными, блестящими медью фонарями, с рычагами «за бортом», с допотопной грушей вместо электрического сигнала. Это модели начала века.