Страницы олимпийского дневника - страница 59

А кто же её рядовые граждане?

Их сонм. Есть выдающиеся, те, кто в первых рядах, там, где кипят волнения и страсти, где люди и события сходятся в рукопашную, где рождаются герои. Такие войдут в историю, их имена, подобно именам победителей Токийской олимпиады, будут золотом высечены на фронтоне главного стадиона.

А есть имена-однодневки, которые ложатся на газетные страницы, звучат в эфире, чтобы уйти в небытие вместе с последними олимпийскими репортажами. Мне довелось побывать на девяти олимпиадах и запомнить сотню имён, а услышать многие тысячи и забыть их.

Имена, порождённые любовью журналистов к сенсациям и курьёзам. Например, австрийский полицейский бобслеист Г. Эйхингер. Он самый тяжёлый из участников XI зимних Игр, его вес 105 кг. А другой бобслеист — швед Э. Винненберг — самый старый, ему 55 лет. Или швейцарец Э. Хубахер, опять же бобслеист, он самый высокий — 201 см. Впрочем, его рекорд вскоре побил американский фоторепортёр, удивительно похожий на Тарапуньку. Его рост 211 см, но снимал он почему-то всё время лёжа. Норвежец Х. Грённинген участвует уже в пятой олимпиаде. Помню его ещё по Кортина д'Ампеццо. уникален и Х. Харибьян, психиатр канадской команды, — он владеет английским, французским, немецким, персидским, армянским, русским и японским языками.

Таких вот «рекордсменов» журналисты быстро обнаруживают и выдают на-гора. Что ж, если нельзя прочно закрепиться в анналах олимпийской истории, то приятно хоть погулять по страницам ежедневных газет, привлечь хоть на минуту внимание болельщиков.

Болельщики в Саппоро тоже разные. Дети, например. Чудесное это правило в Японии — бесплатно проводить на стадион отряды сгорающих от любопытства школьников. И ни на секунду не утихает весёлый детский писк, не замирают бесчисленные флажки, мотающиеся в их ручонках.

А однажды я обнаружил на трибуне рядом с собой знакомую могучую фигуру. Старый друг — Антон Хеесинк, тот самый покоривший Японию голландец, что стал абсолютным чемпионом Токийских игр по дзюдо. Помню, как стоя приветствовал его многотысячный Будокан — этот храм дзюдо, не видевший никогда на высшей ступеньке пьедестала почёта никого, кроме японцев.

Хеесинк рассказал, что приехал «просто болеть». «В стране дзюдо меня интересуют только коньки». Однако, узнав, что в Риге в ноябре состоится первое первенство Европы по самбо, о коньках забыл и стал расспрашивать об этом крайне интересующем его виде спорта. Потом всё же вернулись к конькам, восхищались Схенком. После каждой очередной победы этого замечательного конькобежца Хеесинк вопрошал: «Ну, как Схенк? Чудо?» «Чудо! — сам себе отвечал он и добавил однажды. — Жаль, он не занимается дзюдо. При его росте в 196 сантиметров я бы сделал из него чемпиона!»

…Стремительно мчалась по февралю Белая олимпиада. Высунув языки, метались с одного старта на другой, с одного финиша на другой трёхтысячная журналистская братия. А вечером возвращалась в пресс-центр.

На этих Играх в отношении контроля было довольно спокойно. Никто не требовал на каждом шагу корреспондентского удостоверения, в Олимпийскую деревню не надо было заказывать, как в Гренобле или Токио, пропуск заранее. В корреспондентские автобусы садились все кому не лень, так что оставалось иногда место и для журналистов. Зато журналисты свободно разгуливали по трибунам для высоких спортивных персон. И только перед раздевалками участников висели надписи: «Вход для корреспондентов запрещён» (единственные надписи, имевшиеся и на русском языке).

Накануне открытия Игр произошло прискорбное событие: внезапно скончался руководитель пресс-центра Акаяма. Это внесло некоторую растерянность. Огромную помощь оказал организаторам своим опытом и авторитетом генеральный секретарь АИПС Антуан Эрбо. На особо ответственных хоккейных матчах он даже заменял в ложе прессы контролёров.

А вот с поступлением иностранных газет было трудновато. Однажды я встретил давнего знакомого, корреспондента французской газеты «Экип» Мишеля Клара. Он радостно мчался, размахивая позавчерашним номером своей газеты: его жене удалось купить её в столовой Олимпийской деревни за 1000 иен. «Остаётся тайной, — сказал он мне, — как газета попала в эту столовую, как, впрочем, и моя жена».