Страницы жизни - страница 14

Вместе с тем Морозов являл пример высокой организованности, строго следил за своим обмундированием и того же требовал от нас. Священным долгом командира он считал заботу о бойце. Этому настойчиво учил и слушателей школы.

Много лет спустя, командуя Калининским военным округом, я часто приглашал в штаб Морозова, уже глубокого, но энергичного старика. Он охотно приезжал к нам, читал командному составу гарнизона лекции, и всегда они проходили с неизменным успехом.

Все мы, выстреловцы, любили, когда к нам приходил побеседовать преподаватель Рыжковский, большой знаток строевого дела. Он часто высказывал любопытные мысли:

— Когда к началу занятий командир идет в свою роту, она уже должна быть построена. Издали он обязан определить, как выглядит строй. Если заметил непорядки, остановись на полпути, расправь на себе гимнастерку, потуже подтяни ремень, покряхти погромче, а глаз с роты не спускай. Постарайся обратить на себя внимание и этим заставь имеющих небрежный вид привести себя в надлежащий порядок. После этого еще немного покряхти, подтяни сапоги, выпрямись и четким шагом иди к роте. Сам являйся примером, тогда последователей у тебя будет много. Такого командира всегда уважают.

Оригинальной личностью среди преподавателей «Выстрела» был специалист по топографии, кстати сказать, последний военный министр в царском правительстве, генерал Шуваев. В дни практических занятий он закатывал тридцатикилометровые походы для производства топографических съемок и шел таким быстрым шагом, что мы, годившиеся ему в сыновья, едва поспевали.

Шуваев был всегда опрятен, сапоги на нем блестели как зеркало. Генерал любил подчеркнуть, что в фуражке у него хранится игла с ниткой, которой он пользуется еще с того времени, когда был главным интендантом русской армии.

Слушателей интересовала судьба Шуваева, она нам казалась романтичной, при каждом удобном случае мы расспрашивали его о жизни до революции, о встречах с царем. Как-то после очередной лекции, когда в перерыве Шуваева окружила группа слушателей, я спросил:

— А вас на Лубянку, в ЧК, никогда не приглашали, ведь вы все-таки были министром?

Шуваев спокойно разгладил свою большую белую бороду и развел руками:

— А за что меня на Лубянку? Феликс Эдмундович Дзержинский знает, кого брать. Я-то чей сын? Солдата-сверхсрочника. А сам я кто? Солдат. Так и запомните— солдат1 Думаете, я службу в царской армии с калачами начинал? Нет, братцы, дудки! Как и вы, пощечины получал от унтер-офицера…

— А самому не приходилось давать? — спросил один из слушателей.

Шуваев побледнел, нервно сжал пальцы рук и в упор посмотрел на того, кто произнес эти обидные слова.

— Молодой человек, наше счастье, что ЧК возглавляет человек большого ума и сердца, безупречно честный, справедливый и прозорливый Феликс Эдмундович. Не дай бог, если бы там был глупец или краснобай, — все получили бы по пуле, а такие, как я, — по две.

Немного успокоившись, Шуваев продолжал:

— Я всегда считал солдата своим братом, стремился понять его душу, потому что сам из одного с ним теста — солдатский сын. И мать свою — крепостную крестьянку — буду помнить и почитать до конца жизни.

Шуваев замолчал и стал нервно подергивать бороду. Все мы тогда чувствовали себя неловко, а я не рад был. что затеял этот разговор. После того случая никто больше не напоминал Шуваеву о его прошлом. С первых дней своего существования Советская власть доверила ему воспитание командиров Красной Армии, и это доверие он оправдал.

С благодарностью вспоминаю сейчас и других преподавателей, таких, как Клюев, Головин. Много они дали нам.

В ту пору страна наша испытывала большие трудности. Естественно, испытывали их и мы. Слушатели «Выстрела» жили в больших и холодных общежитиях, где окна были заколочены досками и фанерой. Спали на твердых топчанах. Часто недоедали.

Я попал в комнату вместе с земляком Максимом Пуркаевым, впоследствии крупным военачальником, генералом армии, героем Великой Отечественной войны. Как и я, он был из малоземельных крестьян, служил в царской армии, воевал и в империалистическую, и в гражданскую войну, в школу приехал тоже как командир полка. С ним мы буквально сроднились и до последнего дня учебы были неразлучны.