Странная фотография - страница 34

— Коля, не говори так! — мамины глаза потемнели от волнения. — Ты можешь сколько угодно произносить громкие фразы и щеголять своей обособленностью от мира, но не забудь об одном: мир мстит за это! У тебя дети, что будет с ними, если ты им не отдашь негативы? Этот тип сказал тебе, Коля, сказал? Он угрожал? Скажи мне?

— Сказал, — папа рухнул на стул и опрокинул ещё рюмку водки. В глазах его заметалась тоска. — Они… в общем, он сказал: нам будет плохо.

— Немедленно отнеси негативы! — мама вскочила, казалось, она выросла на глазах. — Немедленно, слышишь? Да как ты смеешь тут в благородство играть, когда твоя семья в опасности? И он ещё думает, он ещё хорохорится, интеллигента из себя строит! Интеллигенция давно вымерла, мой дорогой, её истребили как класс! Никто сегодня права не имеет называться русским интеллигентом, и не тебе соваться со свиным рылом, да в калашный ряд! Где эти негативы?

— М-м-м…

— Где, я спрашиваю?!

— У Сени, кажется…

— Ксения! — загремела мама, отворяя дверь с кухни.

Сеня вовремя отскочила, а то дверь долбанула бы её по носу.

Резкий продолжительный звонок в дверь поверг маму в шок. Она застыла, побелев как полотно, потом заметалась по коридору… потом, плотно прикрыв дверь на кухню и затолкав туда высунувшегося было отца, пошла открывать.

— Из РЭУ комиссия, — возвестил толстоватый чернявый мужик с хитрым взглядом, проталкиваясь в коридор.

За ним за порог шагнула усталая тетка с бессильно повисшими вдоль лица прядями обесцвеченных хилых волос и другой мужик — маленький, верткий, у которого в руках был вспухший журнал для записей и папочка с документами.

— А вы, стало быть, хозяйка квартиры, Мельникова Ольга Александровна?

— Ну да! — подтвердила мама.

— Жалобы на вас, затопили соседей снизу! — обрадовал довольный толстяк. — Позвольте осмотреть помещение, мы должны акт составить.

— Пожалуйста, составляйте, — отступив с порога, мама пропустила комиссию. — Только мы тут при чем, я уже второй год вам названиваю с просьбой стояк поменять. У нас ведь потоп-то уже не первый! Вы проверьте по журналу диспетчера, там ведь все зафиксировано, а стояк старый как стоял, так и стоит. Так что мы пострадавшие, а не виновники, и никаких ремонтов мы с мужем оплачивать не будем — сами оплачивайте!

Сообщив все это невозмутимой комиссии, мама встала, скрестив руки на груди, как боевой генерал, и гордо вскинув голову. Из кухни выглянул папа и, не уловив с её стороны никаких протестующих жестов, присоединился к ней. Сеня ретировалась к себе. Комиссия двинулась исследовать размеры ущерба, до Сени доносились отдельные приглушенные реплики: кажется, все относительно тихо, драки не намечалось.

Звонок в дверь. Соседи! Растревоженная Мила Ивановна, любительница антиквариата, сиамских кошек и азербайджанского мужа, поджала клубничные губки, готовясь к бою. Ее встретил папа и мирно, без боя повел в гостиную, где совещались с мамой члены комиссии. Бабушка с дедом укрылись у себя и держали оборону. Милу Ивановну бабушка на дух не переносила, визит соседки стал последней каплей, переполнившей чашу её терпения — бабушка слегла!

Дверь снова хлопнула — Костик! Да не один, со Слоном… Вот жалость-то, а Сеня думала обрадовать брата, вручив ему некий нежданный номерок телефона, который, по её подозрениям, разом излечит его от хандры… А при Слоне она этого делать не станет — все-таки дело интимное!

Парни — в каморку, Сеня — ухом к стене.

— Слышь, старик, — бубнил Слон, — мы ведь с тобой дело одно не сделали… Думали окошко с дыркой сфотографировать, а тут твоя бабушка… похороны, то се… Ну и я, конечно, с этим к тебе не лез, а теперь время прошло, я думаю можно. Ты как?

— Я-то… не знаю, — Костик пребывал в расслабленном состоянии и явно не был готов к совершению каких-либо резких действий.

— Слышь, давай: хватай папанин «Никон» и рванем в Весковский, я жутко на это запал, все парюсь на тему: чего там на фотке получится, а вдруг морда страшная — у-у-у!

Сеня тихонько прыснула в кулачок, представив рожу, состроенную Слоном. Нет, в этом парне что-то есть, по крайней мере, веселый, а не зануда по жизни, каких в её классе и вообще кругом пруд пруди, от таких скулы сводит, тоска…