Странный каприз - страница 7

Крейг смял клочок бумаги, на котором записал телефон Присциллы Ларсон, и бросил его через весь кабинет в корзину для мусора. И попал. В годы учебы в Йельском университете он играл в баскетбол, хотя так и не получил разряда. «Что действительно огорчит родителей, — подумал он, закинув ногу на ногу и поднося к губам бокал собственноручно приготовленного „Манхэттена“, — это я рядом с женщиной вроде мисс Пончо». Крейг грустно улыбнулся, представив себе их потрясенные лица. Ему уже тридцать пять; он любит и уважает родителей, но решения уже много лет принимает сам. Впрочем, что об этом думать? Едва ли он еще когда-нибудь увидит Присциллу Ларсон.

С обычной непринужденностью Присцилла уселась напротив мистера Эмхерста и, не тратя времени на пустые любезности, сразу приступила к делу:

— Вы не имели права без разрешения давать кому бы то ни было мой телефон. Если бы я хотела, чтобы мне звонили все подряд, внесла бы его в телефонную книгу.

— Приношу извинения. — Эмхерст тяжело заворочался в кресле, вертя в руках незаполненную заявку. — Но, знаете ли, мистер Пинкни — это не «все подряд». Его семья хорошо известна в Бостоне. Он был так любезен, что согласился задержаться ради вас, и я подумал, что… ну, может быть, вы что-то забыли в доме и он хочет связаться с вами по этому поводу.

Он вопросительно взглянул на нее, но Присцилла не собиралась удовлетворять его любопытство.

— А что, если он хотел переманить у вас клиента?

— Нет, нет, что вы! Ни один порядочный агент не станет переманивать у другого клиентов, а у мистера Пинкни безупречная деловая репутация. И потом, я не удивлюсь, если он сам захочет купить этот дом. Он задал мне множество вопросов и собирался сегодня утром съездить туда еще раз.

— Значит, мы подаем заявку немедленно, — ответила Присцилла. — Все данные у вас уже есть. Мне не хотелось бы думать, что безупречная репутация мистера Пинкни заставит вас забыть о своих обязанностях по отношению к клиенту.

Мистер Эмхерст поморщился, но покорно вставил бланк заявки в машинку и принялся его заполнять. Еще вчера, все обдумав, Присцилла сообщила ему свою цену, рассчитанную с большим запасом. Если понадобится, она сможет заплатить и больше, но без особой нужды швыряться деньгами не стоит. На перестройку дома уйдет целое состояние — а ведь еще надо его обставить!

— Я подам заявку сегодня, — сообщил мистер Эмхерст, протягивая ей бумагу для подписи. — Остается еще один вопрос. Вы собираетесь платить в рассрочку, и не исключено, что Говарды захотят… э-э… выяснить состояние ваших финансовых дел. Видите ли, такая крупная сумма…

Присцилла молча вырвала из блокнота листок, черкнула на нем имя и номер телефона.

— Мистер Эмхерст, это менеджер моего банка. Можете позвонить ему прямо сейчас и проверить мою платежеспособность. Необходимые бумаги подготовит мой бухгалтер. Проблем не будет.

— Нет, нет, разумеется, я и не…

Присцилла слегка прищурилась.

— И еще одно. Мистер Эмхерст, мне хотелось бы, чтобы эта информация хранилась в тайне. Чтобы не получилось, как с телефонным номером.

— Ну это же совсем разные вещи! — пыхтя от негодования, запротестовал мистер Эмхерст. — Финансовая информация, разумеется, сохраняется в строгой тайне. Она предоставляется только продавцам и только в случае выплаты в рассрочку.

— Но если мистер Пинкни надеется заполучить дом, думаю, он будет присутствовать на подаче заявок.

— Мистер Пинкни ничего не узнает, — с достоинством возразил мистер Эмхерст. — Можете не беспокоиться, мисс Ларсон, моя фирма умеет хранить коммерческую тайну. Присцилла подняла брови, но ответила только:

— Спасибо. Вы меня просто утешили. Пожалуйста, свяжитесь со мной, как только получите ответ.

— Разумеется, — пообещал мистер Эмхерст.

В магазине день прошел тихо. Впрочем, здесь и не бывало шумных дней: еще в Сан-Франциско Присцилла усвоила, что главное — не количество покупателей, а их платежеспособность. Там же она узнала цену высококачественных товаров, привлекательного оформления, а еще — капельки личного обаяния.

А ведь в Сан-Франциско, где на улице не встретишь двух похожих людей, выделиться из толпы гораздо труднее, чем в чопорном Бостоне. Здесь имя Присциллы Ларсон скоро стало нарицательным обозначением веселого сумасбродства. И Присцилла делала все, чтобы поддержать имидж. В местных газетах даже время от времени появлялись заметки о ней и ее «Антикварии». Добиться этого было не так уж и сложно: нужно просто помнить, что пресса — великая сила, и уметь завязывать полезные знакомства.