Странствия и странности - страница 10
«Черт побери, кисонька, ты что, понимаешь, о чем я говорю?»
Кот кивнул.
Это уже слишком, подумал про себя Эндерби, видно, заработался, переутомился. Мелькнула мысль, не зайти ли ему сразу к психиатру, но в конце концов Эндерби решил поехать, как обычно, на службу, а к врачу заглянуть, может быть, днем.
По пути на работу он включил в машине радио и стал быстро нажимать кнопки, в поисках чего-нибудь стоящего, переключаясь со станции на станцию:
«И тогда генерал Грант отдал приказ…» (Щелк.)
«Забить их всех каменьями!» (Щелк.)
«За какой же из грехов побиваете вы меня камнями? И они отвечали: за то, что никакого ты добра не творил, побиваем мы тебя камнями…» (Щелк.)
Четвертая станция передавала мягкую, успокаивающую музыку без слов, и Эндерби, задумавшийся было о странных совпадениях, через несколько минут выбросил эти мысли из головы.
Мелодия кончилась, и, прежде чем включить следующую, ведущий рассказал анекдот, в котором упоминались «самолеты, летевшие клином». Как раз в тот момент, когда из динамика доносились эти слова, Эндерби заметил на свободной полосе дороги — впереди и чуть правее — стаю собак. На бегу стая вытянулась в идеальный клин.
К конторе Эндерби прибыл в одно время с пятью сослуживцами, и в дверях они едва не устроили свалку. Посмеялись, немного посудачили о том о сем и разошлись.
В компании в тот день дела шли, как всегда, нормально. Вот только с телефонными звонками странности происходили. Первым по номеру Эндерби позвонил мистер Денвер из Кливленда, а вторым — мистер Кливленд из Денвера. Беседуя со вторым, Эндерби по ошибке обратился к нему: «Мистер Денвер», — клиент тут же поправил: «Нет, нет, не фамилия моя Денвер, а я звоню из Денвера! Вы крайне невнимательны!»
Третьим в то утро позвонил некто мистер Дейтон из Буффало. Поговорив с ним. Эндерби не удержался: «Теперь что же? Звякнет какой-нибудь мистер Буффало из Дейтона? Это ж индейцем надо быть, чтобы носить такую фамилию».[1] Он ошибся. Звонок был действительно из Дейтона. Но звонил не индеец по фамилии Буффало. Звонивший оказался норвежцем по имени Эрик Быкк.
То была последняя капля. Едва мистер Быкк покончил с делами и дал отбой, Эндерби бросился к сослуживцам, расспрашивая, не было ли у них необычных звонков. И выяснил:
Одна сотрудница говорила по телефону шесть раз: три раза на проводе оказывался город Вашингтон и три раза — штат Вашингтон. Во всех шести случаях клиентами были мужчины, звали которых — Джордж.[2]
Другая сотрудница, только что вернувшаяся из отпуска, который она провела в Мексике, разговаривала по телефону пять раз, и все пять раз ее собеседниками становились люди, говорившие с мексиканским акцентом.
Одному чиновнику трижды звонили либо полицейские, либо из полицейского участка; на него же выпал ошибочный звонок (номер неверно набрали): кто-то хотел соединиться с полицейским управлением. Звали чиновника мистер Копп.[3]
Эндерби позвонил психиатру и записался к нему на прием после обеда.
Поведав о всех происшествиях за день, Эндерби поинтересовался у доктора Визельхаузе: «Вы не могли бы подыскать хоть какое-нибудь объяснение: что все это значит?»
«Разрешите задать вам еще один вопрос, — сказал психиатр. — Когда кошка реагировала на газетные заметки, кошачье мнение всегда совпадало с вашим собственным?»
«Да-а-а… Кажется, так».
«Значит, кошка преподносила вам то, чего вы сами желали? Иными словами, вела себя как особа заботливая и воспитывающая?»
«По-вашему?..»
«Да, — сказал, как отрубил, врач. — Это очевидно. Вы все еще страдаете комплексом инфантильной привязанности к матери и повсюду ищете поддержки и одобрения. Этим и вызваны ваши галлюцинации при виде ласкового женского существа…»
«Мой кот — самец».
«Это не существенно. Для подсознания — а в данном случае мы имеем дело с ним — все коты и кошки суть существа женские, равно как все собаки — мужские. Символически».
«Но доктор! Этот котяра — самый удалой боец во всей округе. В ближайших трех кварталах не осталось кота, которому он не задал бы трепку, в тех же трех кварталах его любая собака боится. Он почти так же женствен, как Мухаммед Али!