Страшила - страница 17
— Что вам угодно? — холодно осведомился Уокер.
— Я пытаюсь найти мать Алонзо Уинслоу и подумал, что вы можете мне в этом помочь.
— А кто такой Алонзо Уинслоу?
Я хотел было сказать ему: «Бросьте, детектив, вы все отлично знаете», — но тут мне пришло в голову, что я по идее не должен быть в курсе фамилии подозреваемого. Ибо существовал закон, запрещавший обнародовать фамилии преступников, не достигших совершеннолетия.
— Ваш подозреваемый по делу об убийстве Бэббит.
— Где вы узнали это имя? Я лично ничего в данном случае подтвердить не могу.
— Я все понимаю, детектив, и не прошу, чтобы вы подтвердили имя подозреваемого. Я и так его знаю. В пятницу мне позвонила мать парня и назвала это имя. Проблема заключается в том, что она не оставила мне свой номер телефона, а мне необходимо связаться с ней, чтобы…
— Хорошего вам трудового дня, — сказал, перебив меня, Уокер и повесил трубку.
Я откинулся на спинку стула, дав себе мысленную установку напомнить Анджеле, что все сказанное мной о благородстве копов относится далеко не ко всем представителям этого племени.
— Вот черт! — громко произнес я, подытоживая свои мысли.
Потом некоторое время барабанил пальцами по столу, стремясь найти выход из создавшегося положения, и, разумеется, нашел его, подумав, что именно этот план мне и следовало задействовать с самого начала.
Сняв трубку, я позвонил детективу из Южного бюро полицейского управления Лос-Анджелеса. Этот парень, считавшийся моим приятелем и источником, принимал, насколько мне известно, непосредственное участие в задержании Уинслоу. Дело об убийстве Бэббит находилось в ведении полиции Санта-Моники, поскольку автомобиль с трупом в багажнике был обнаружен на парковочной площадке городка рядом с пирсом. Но когда всплыла информация о том, что подозреваемым является Алонзо Уинслоу, резидент южной части Лос-Анджелеса, к делу подключилось и полицейское управление Лос-Анджелеса.
Действуя согласно протоколу, полиция Санта-Моники известила о возможном подозреваемом Лос-Анджелес, где команда детективов из Южного бюро, хорошо знавшая свою территорию, в скором времени выследила и арестовала Уинслоу, после чего перевезла в полицейском автомобиле в Санта-Монику и передала местным властям. Наполеон Бразелтон — так звали моего источника в Южном бюро, участвовавшего в этом задержании. Я позвонил ему и коротко обрисовал ситуацию, честно сообщив все, что сам знал о ней. Ну почти все.
— Помнишь дело двухнедельной давности, когда в багажнике нашли тело девушки? — спросил я.
— Помню. Дело в юрисдикции Санта-Моники, — сказал он. — Мы лишь немного помогли им.
— Вы тогда взяли некоего Алонзо Уинслоу. Я звоню, чтобы навести справки об этом парне.
— Дело по-прежнему в их юрисдикции, старина.
— Я в курсе, но мне никак не удается связаться с Уокером, а других парней из полиции Санта-Моники я не знаю. Зато знаю тебя и хочу задать несколько вопросов об аресте, а не о деле.
— Что, поступили жалобы на жестокое обращение? Да мы и пальцем этого паренька не тронули.
— Нет, детектив, никаких жалоб такого рода не поступало. Насколько я знаю, все было сделано грамотно. Но мне нужно знать, где жил этот парень, взглянуть на его дом… возможно, поговорить с его матерью.
— Мысль хорошая, но он жил не с матерью, а с бабушкой.
— Ты уверен?
— Во время брифинга перед операцией нам так именно и сказали — с бабушкой. Так что мы выступили в роли больших злых волков, напавших на бабушкин домик. Папаша с ними не живет, а мать то приходит, то уходит и обретается в основном на улице. Наркоманка — что с нее взять?
— О'кей. Тогда я поговорю с бабушкой. Так где, говоришь, находится этот бабушкин домик?
— Ты что — собираешься прокатиться туда на машине и, помахав ручкой, сказать «всем привет»?
Он произнес это с известной долей иронии, и я его понял. Я был белым, и соседи бабушки вряд ли встретили бы мое появление у домика старушки радостными криками.
— Не беспокойся. Я прихвачу с собой кое-кого. Мы их числом задавим.
— В таком случае желаю удачи. Только постарайся провернуть все это в мое дежурство, которое, как известно, заканчивается в четыре.