Страшная большая планета - страница 2

— Она без сознания?

— Да. Во всяком случае, ничего не отвечает. А ты как? Тебе лучше?

— Лучше, — сердито пробормотал Михаил Петрович. — Где Беньковский?

— Возле Вали.

— А Ван?

Он запнулся.

— Ван… Слушай, Володька…

— Что?

— Рубка разрушена, Горелов убит… Как же звездолёт? Куда мы летим?

— Куда летим?

Северцев нерешительно оглянулся, затем наклонился к самому уху Михаила Петровича.

— Кажется, всем нам крышка, Миша.

Михаил Петрович молча посмотрел ему в глаза. Лицо Северцева потемнело, на лбу выступили капли пота.

— Пока известно только, что запасное управление отказало, радио не работает. Ван отправился на корму осмотреть моторную часть, но, мне кажется, всё кончено. Здесь нам помощи ждать неоткуда. Нам крышка, Миша.

— Помоги мне подняться. — Он сам удивился, услышав, как спокойно звучит его голос.

Северцев подхватил его под мышки, и он кое-как встал на ноги.

— Почему нет невесомости?

— Центробежная сила. Звездолёт всё ещё вертится.

— Вот как…

— Очнулись?

Михаил Петрович обернулся. Перед ним стоял Беньковский, иссиня-бледный, с всклокоченной бородой. Обеими руками он опирался на какой-то толстый металлический стержень.

— Очнулся, Андрей Андреевич. Вижу, дела у нас невесёлые.

Северцев предостерегающе толкнул его в бок.

— Да, дела не радуют, — спокойно согласился Беньковский. — Валентина Ивановна, вероятно, умрёт через несколько часов.

Он помолчал немного и добавил неожиданно:

— Да и мы переживём её ненадолго…

Северцев вытер лицо рукавом и шумно вздохнул.

— Ничего не поделаешь. Это иногда случается у нас в пространстве.

“О-о-о… о-о-о…” — жалобно звучало из-под простыни, покрывавшей маленькое неподвижное тело, вытянувшееся в кресле в дальнем углу кабины.

— Мы ничем не можем помочь ей? — почему-то шёпотом спросил Михаил Петрович.

— Не знаю. — Беньковский вдруг яростно дёрнул себя за бороду. — Не знаю! Я даже не знаю, что с ней. Сломан позвоночник, рёбра… Вся левая часть тела — сплошной волдырь… синий волдырь. Если бы она хоть на минуту пришла в себя, сказала бы, что нужно сделать… Такая неудача! Больше всех пострадал врач…

Он опустил голову и устало добавил:

— Впрочем, это лучше, что она без памяти. Теперь уже всё равно.

Раздался тихий металлический звон. Дверь, ведущая в кормовой отсек, распахнулась, и в кабину шагнул Ван Лао-цзю — осунувшийся, пепельно-серый, с плотно сжатыми запёкшимися губами. Его узкие, потонувшие в воспалённых веках глаза на мгновение задержались на кресле, в котором лежала Валентина Ивановна. Михаил Петрович шагнул к нему. Ван слабо улыбнулся.

— Очень рад, Миша, — сказал он. — Очень рад, что ты на ногах.

Он облизнул губы, сморщился, точно от сильной боли, и проговорил:

— Давайте сядем, товарищи, и кое-что обсудим. Дело в том, что мы падаем.

— Падаем? — спросил Беньковский. — Куда?

Северцев стиснул руку Михаила Петровича. Ван, с видимым трудом переставляя ноги, подошёл к креслу, с которого только что поднялся Михаил Петрович, и сел, неестественно выпрямившись.

— Куда мы падаем? — снова спросил профессор. — На Ио? На Мальхиору?

Ван медленно покачал головой.

— Нет.

— Значит…

— На Юпитер.

На минуту воцарилось молчание. “О-о-о… о-о-о…” — тихо стонала Валя. Михаил Петрович слышал, как тяжело и часто дышит Ван. Беньковский закручивал бороду в косички. Северцев стоял, покачиваясь, подняв к потолку посеревшее, забрызганное кровью лицо.

— Вероятно, налетев на метеорит, мы потеряли скорость и направление. Может быть, есть и другие причины. Сейчас звездолёт движется через экзосферу Юпитера. Точно определить скорость мне не удалось, но во всяком случае она не превосходит двадцати километров в секунду.

Северцев протяжно свистнул.

— Верная гибель, — пробормотал он.

— Верная гибель, — бесцветным голосом повторил Ван. — Особенно, принимая во внимание, что всех наших запасов горючего едва хватило бы, чтобы прибавить ещё три-четыре километра. Мы много израсходовали, когда шарахались из стороны в сторону в метеорном потоке.

Все опять замолчали.

— А… Неужели двадцати с лишним километров в секунду недостаточно, чтобы оторваться от Юпитера?

— Двадцать с лишним километров! — дрожащим фальцетом выкрикнул Северцев. — Это же не Земля! Понимаешь, Миша? Не Земля! Забудь про Землю. Мы над Юпитером, и только чтобы не упасть на эту проклятую планету и вечно кружиться вокруг неё, нам нужно минимум сорок три километра. Понимаешь?