Страшная тайна братьев Кораблевых - страница 11

– А то, чем не архаровцы воняют, а он сам смердит, – ответил Иван. – Всем кажется, что он их в чем-то подозревает, а на самом-то деле боится, как бы не выдать себя… Да! – твердо произнес Иван, вставая из-за стола. – Теперь мне понятно, зачем он приехал на турбазу. И ты, дед, прав: за ним надо последить по-военному. Нельзя его спугнуть. Надо дать ему возможность самому открыть нам… эту тайну.

– А с парнями как думаешь поступить? – поинтересовался дед Степан.

– Я так полагаю, – немного подумав, произнес Иван, – что без их помощи он обойтись не может. Думаю, присмотрелся к ним и решил, что они работают у Кутасова потому, что хотят денег много. А поскольку они добираются до того берега в лодке, то как раз их лодка Носу и нужна. Вот только зачем нужна?..

– Может, он боится что-то по дороге везти? – предположил дед Степан.

– Вот это нам и нужно выяснить, – согласился с дедом Иван. – Только бы парни наши чего-нибудь не натворили… Ты прав, дед. За ними надо сейчас следить, не подавая виду, что мы догадались про их страшную тайну. Нос их припугнул – это хорошо. Это значит, что они будут осторожны и не наделают глупостей.

– А если откажутся с ним связываться?

– Колька с Сашкой?! – воскликнул Иван. – Да ни в жизнь! Уж я-то их знаю! Сейчас наверняка свой план составляют, как планы этого Носа разоблачить. И пока не убедятся, что им без меня не справиться, ничего мне не скажут… Ну, спасибо тебе, дед, за ценную информацию! – Иван даже обнял старика. – Ты давай тоже будь осторожен, не подавай виду, что что-то знаешь. Но и следи за ними. А я завтра к Кутасову наведаюсь. На разведку. Может быть, он что-нибудь знает про этого начальника охраны, чего никто не знает…

Только прощаясь с дедом на крылечке, Иван догадался спросить, работает ли у того мобильник, который он сам подарил ему два года назад. Оказалось, что дед и забыл про телефон.

– Ставь на зарядку, – недовольно покачав головой, приказал внук. – И всегда носи с собой. Если что – сразу мне звони.

– Есть поставить на зарядку и сразу звонить! – вытянулся дед по стойке «смирно» и приложил ладонь к своей лохматой седой голове, даже не улыбнувшись…

Когда Иван вернулся домой, Колька с Сашкой уже легли спать. Как он и думал, легли они не в чулане, где спали все лето, а на сеновале. Это могло означать только одно: у братьев появилась новая и очень серьезная тайна. Даже их отец давно уже знал, что если они подались спать на сеновал – значит, надо быть готовым к тому, что на следующий день близнецы будут молчаливыми, а сопли у Сашки потекут непрерывным ручьем. Не от того потекут, что он простудится на сеновале, а от того, что думать он может только с таким усердием, от какого у него усиливается насморк. Так уж он был устроен. Вот только ни сам Сашка, ни Колька этого не замечали, и им казалось, что никто об их новой тайне даже и не догадывается.

– Чего-то опять насупились, – сказал дядя Петя Ивану. – Видать, удумали старый мотоцикл перебирать.

– Почему мотоцикл? – спросил Иван, застыв у порога.

– А чего ж им в сенном амбаре делать? Он ведь там стоит. Как весной затащили туда, так там и стоит.

– Какой мотоцикл, отец! Им завтра на работу, – напомнил Иван.

– Ну, они молодые, им и четырех часов хватит, чтобы выспаться, – рассудил дядя Петя. – Вот увидишь: как чуть рассветет, так и вскочат, чтобы тайну свою начать воплощать.

– Ладно, – согласился Иван. – Пускай воплощают.

– Вот и я о том! – обрадовался отец. – Пусть воплощают. Только матери, Иван, это сильно не нравится. Переживает! «Беды бы, – говорит, – не натворили».

– Какая же беда может быть от мотоцикла! – усмехнулся Иван. – Если починят, только польза будет. Не надо будет его выбрасывать…

– Это ты правильно заметил! – засмеялся дядя Петя и поднялся из-за стола, на котором оставался опустошенный им до последней капли самовар. – Пойду спать. Завтра мне рано вставать.

– Зачем? – спросил Иван. – Снова в Москву собрался?

– Пока только посоветоваться с бригадой надо. Поеду в город. А ты будь готов: скоро опять за старшего тут останешься…

Иван проводил отца понимающим взглядом и, когда тот прикрыл за собой дверь своей спальни, потихоньку вышел во двор. Уже наступила глубокая ночь. Улеглась на чистой соломенной подстилке в закуте корова, продолжая и во сне пожевывать свежее сенцо, изредка квохтали на своем шестке под потолком куры, чуть слышно похрюкивал поросенок в омшанике. Было уютно здесь, в этом мире большого двора, и Иван не удержался от того, чтобы не присесть на широкую скамью, пристроенную к стене дома, и вдохнуть родные с малолетства запахи.