Страшное дело. Тайна угрюмого дома - страница 7

– В протоколе констатирован факт находки у вас того самого бумажника и номеров билетов, которые известны Шилову и графу Сламоте. Поэтому… – следователь прищурился и поправил пенсне. – Поэтому предлагаю вам лучше сознаться, потому что за добровольное признание всякая вина получает меньшее воздаяние по закону, а за запирательство – наоборот.

– Господин следователь! – дрожащим голосом произнес Краев. – Это наглая ложь! Это клевета! Я ничего подобного этому не знаю. Я нашел эти деньги в вагоне.

– Вы продолжаете утверждать?

– Да!

– У вас есть на это доказательства? Свидетели?

– Нет, к несчастью, вагон был почти пуст; я перешел в него, когда его прицепили на второй станции от Петербурга. Там на лавке только спал какой-то парень и в дальнем углу сидела компания купцов и громко разговаривала. Вся моя вина, что я не показал моей находки им или жандарму на следующей станции, где я жил.

Следователь иронически улыбнулся:

– Для чего же вы этого не сделали, если вы действительно нашли? Ведь вы знаете закон о находках?

Вместо ответа обвиняемый зарыдал.

– Это не аргумент! – сказал следователь. – Слезы – плохая защита для человека, против которого есть неопровержимые улики. Так вам не угодно сознаться и указать, где остальные деньги?

– Остальные деньги! – всплеснул руками Краев. – Клянусь Богом, что не знаю никаких, кроме этих билетов, найденных мною.

– Ложные клятвы увеличивают степень преступления, – внушительно заметил следователь.

В ответ на это был второй взрыв рыданий.

Следователь пожал плечами и затем мигнул солдатам. Один из них тронул Краева за плечо, скомандовал:

– В камеру!

Краев задрожал:

– Господин следователь!.. Ей-богу, я вам клянусь… что…

Следователь сделал второй, более энергичный жест, и несчастного увели.

По уходе арестованного помощник, сидевший у окна, положил перо и сказал с пафосом:

– Но знаете, Александр Павлович, что этот субъект плачет чрезвычайно искренне. Это или невиновный человек, или актер, достойный лучшей европейской сцены.

– Невиновный? – едко спросил следователь. – Нет, ваше последнее предположение гораздо вернее.

– Вы думаете – актер?

– Иначе и думать нельзя! Да вы только представьте себе следующее: вы кладете ваш бумажник на стол и уходите, потом возвращаетесь – и его нет, вы прямо заявляете на меня, у меня бумажник находят… а я, начиная рассказывать, что, когда я шел по улице сюда, я его нашел и прочее…

– Да, оно, пожалуй, и так, но знаете, есть во всякой человеческой натуре то, что невольно выдает ее.

– Это совершенно верно. Я сам имел случай наблюдать это, но согласитесь, что в данном деле всякие психологические наблюдения могут только осложнить и запутать дело, по основе своей совершенно ясное и вполне положительно построенное. Злоумышленники, зная, что Шилов должен будет пронести известную сумму в такой-то час от семичасового поезда, пользуются его странностью всегда ходить пешком от вокзала до дома графа и нападают.

Это, наверно, какие-нибудь отчаянные головорезы, для которых подобное предприятие представлялось весьма жирным и лакомым куском.

Весьма возможно, что Краев вовлечен в эту шайку по легкомыслию или же вследствие нужды, которую терпел он, вероятно, потому, что с его окладом семейному человеку жить почти невозможно, но как бы там ни было, какие бы впоследствии ни нашлись смягчающие обстоятельства, в настоящее время перед лицом предварительного следствия он является злоумышленником из шайки грабителей, пойманным с поличным. Не правда ли?

– Совершенно верно! – поддакнул помощник.

– Далее. Если его сообщники или найдутся сами, или он надумает их выдать, там уже может быть установлена относительная качественность преступности, и весьма возможно, что этот несчастный не так дорого поплатится, как в том случае, если ему вздумается играть эти слезные комедии и запираться. Не правда ли?

– Совершенно верно.

– Наконец, убеждает еще следующее обстоятельство. Вы слышали, что говорил дачный хозяин? Какая поразительная точность во времени; я сам был на месте и лично проверил детали. В тот момент, когда он вошел в дачу, раненый Шилов задами тащился к вокзалу. Преступник в это время успел пообедать и выпить стакан чаю. Всего прошло около часу.