Страсть к размножению - страница 27

Р. - Грубо говоря, вы усилили его любовь до такой степени, что она победит все?

Ю.В. - Нет, это невозможно. В таком случае он бы уже отдыхал с ней где-нибудь в Майами. Я выступил здесь скорее как адвокат Друбич. Во-первых, он втянул в это дело громадные силы, и, не напиши он мне, он бы получил ее, но абсолютно подавленной и безвольной - например, она бы почти все время молчала - что не надо было в первую очередь ему самому. Скажу честно, мне пришлось привлекать посторонние силы, чтобы подавить все, что было затеяно. Я изолировал его от всех средств, бесчестных и ошибочных, которыми он пользовался. Теперь все зависит от нее. Если она поведет себя так, что ее воля не расщепится, то вся история кончится либо ничем, либо их непродолжительным романом - в зависимости от кармы. Если же нет - она уничтожит его - физически, а себе наскребет кармы на черте сколько...

Р. - И, как по-вашему, долго еще ждать разрешения этой ситуации? То есть, все-таки он где-то там прячется от мира сего, и в особенности того, и ни в чем, кроме красоты и обаяния, неповинный человек - Друбич - может пострадать, и т.д.?

Ю.В. - Я бы посоветовал вам опубликовать все материалы, которые он прислал, со всеми комментариями и т.д.

Р. - Но он просил этого не делать.

Ю.В. - Он сейчас сам не знает, чего хочет и не может отвечать за свои поступки.

Р. - А он, кстати, сейчас не может нашлепать десяток-другой человек? Скажем, воображаемых преследователей?

Ю.В. - Пока он находится в создавшейся системе, его агрессивность точно соответствует агрессивности среды по отношению к Друбич. То есть он убьет кого-то тогда или тогда, и в тот момент, когда она погибнет. Я надеюсь этого не случится... Вы решили, будете ли вы публиковать все это?

Р. - Да, буду.

Ю.В. - Жаль, что вы не сможете сделать это с нашей беседой, это бы очень помогло.

Р.(с чувством собственного достоинства) - Вся наша беседа записывается на диктофон.

Ю.В. - Да, но ее начало не прописано из-за дефекта пленки. Запись начинается не с начала, а со слов, где вы называете меня экстрасенсом... Только не думайте, что я читаю мысли магнитофонов, просто запись имеет прямое отношение ко мне, и воздействуя на нее, вы можете влиять и на меня, поэтому я слежу за ней... Так вот. Я, честно говоря, жалею, что во все это ввязался, тем более, что сейчас есть простой способ прекратить все это.

Достаточно опубликовать у вас в журнале все материалы - и не предназначенные для печати - и один номер отправить Друбич. Во-первых, ей будет нелишне узнать всю эту историю и хотя бы повеселиться, во-вторых, это будет лучшим подарком к выздоровлению этого Уварова (для нее же, в конце концов, старался), и в-третьих это имеет магический смысл: все потихоньку встанет на свои места, и вся созданная система разрушится. Будут, конечно, кармические следствия, но небольшие.

Р. - Простите, что именно будет нести магические последствия - сам факт публикации, или то, что она попадет к Друбич?

Ю.В. - Второе. В процессе прочтения ею этой публикации он будет становиться к ней все более индифферентным и станет окончательно безразличен к ней, когда она дочитает до этих слов... Кстати, вот этот текст (перед Ю.В. лежали все материалы, кроме письма из Н-ска) про Париж поставьте в конце, после интервью.

Р. - А она? В смысле индифферентности?

Ю.В. - Это не имеет значения.

* * *

Я знаю, что в Париже есть два самых дорогих отеля - Георг V и Риц. Если просаживать всю мою гонорарную валюту, то пару недель там можно прожить. Основной вопрос сейчас - что сейчас делать. Надо осваиваться - покупать белые джинсы, вписываться в отель. В отелях, вероятно, продают бухло. Она вписалась в номер, как положено, а мне, вероятно из-за моего теперешнего прикида придется каждый раз прокрадываться мимо вахты. Сейчас меня старая тварь, с которой мне, вероятно, еще предстоит ругаться, приняла за носильщика.

Мы распаковываем сумки, достаем водку и магнитофон. Я звоню, приходит официант, и Татьяна по-французски просит тарелку бутербродов.

Мы будем ходить по Монмартру, хотя я даже не знаю, район это или улица, заходить в гастрономы, пить на разлив "Парижское горькое", или что там есть.