Страсти Израиля - страница 21

Уже рассвело. От рассветного тумана потягивало свежим холодным, но чувствовалось по светлеющему кебу, что день сегодня будет теплый и пляжный. «Какой-то средневековый религиозный философ, — думал Ю., — предупреждал: остерегайтесь мыслей своих, ибо мысли ваши слышны на небе. Доходят ли до неба наши мысли или их перехватывают здесь, как перехватывают письма, отчего мы своих мыслей должны опасаться еще более».

Опьянение не минуло, но после того, как Ю. вырвало шампанским с желчью, голове и животу стало легче, ноги же, наоборот, отяжелели. Ю. сел на скалистый выступ. От ночной тоски лоб был холоден, потен. Ю. вынул платок и стер пот. Какая-то рассветная птица кричала в кустах с однообразным переливом. Послышалось, что она кричит: «Нетрезвый — фью-фью-фью, нетрезвый — фью-фью-фью!»

Море внизу было тихо, манило к себе уставшее тело, звало быстрее окунуться в голубизну, на которой играли блики утреннего света. Воздух вокруг также все более голубел. «Мир должен быть оправдан весь, чтоб можно было жить», — вспомнилось из Бальмонта. «Нетрезвый — фью-фью-фью, нетрезвый — фью-фью-фью!» — без устали кричала птица.

На море, как в степи, горизонт виден далеко, но, наблюдаемый с горы, он кажется вообще в первобытной бесконечности, и над этой бесконечностью всходило доисторическое светило, первобытное, огненное божество, которое обжигало лицо косыми своими лучами. Хотелось пить.

Возле Хеврона или Иерихона евреям хотят запретить жить точно Так же, как запрещали жить в Киеве или Петербурге. Только в пределах израильской «черты оседлости».

Сначала надо сказать, что такое алеаторная сделка, ибо, что такое Ицхак Рабин в его нынешнем варианте, понимают уже достаточно многие, в том числе, надеюсь, и из его бывших поклонников, к которым, признаюсь, и я когда-то принадлежал.

Кстати, когда я говорю «Рабин», то, как сказано у Маяковского, «подразумеваю “партия”». То есть Перес и так далее по ранжиру влево, вплоть до «защитника окружающей среды» Йоселе Сарида. Какую среду этот «защитник» защищает, тоже понято. Безобидные, точнее, обижаемые воздух, земля и вода тут дело второстепенное. Обижаемая среда, которую защищает Сарид, — это «обиженные арабы», имя им легион.

Обида эта очень прочна, проста и вечна, как первобытный, хищно-разбойничий род человеческий. «Все наше, потому что это — “мы”. Ничего ихнего, потому что это — “они”. Нас изгонять и убивать нельзя, потому что это “мы”. Их изгонять, убивать и сбрасывать в море можно, потому что это — “они”». Это — общечеловеческая первобытная азбука существования. Но достаточно хотя бы поверхностно знать историю и психологию арабского мира, родового арабского сознания, постулатов ислама, основанных скорей на обычаях, чем на морали, чтоб понять: эта первобытная азбука в арабской, окружающей Израиль среде не претерпела никакого эволюционного изменения. В груди араба, имя которому легион, тяжелой бурей бушует эта обида на «не наших братьев», отнявших «нашу землю». Ибо, согласно принятой психологии, если не официальной, то полуофициальной, существует «исконно арабская земля», «исконно немецкая земля», «исконно русская земля» и т.д. Но нет «исконно еврейской земли». Земля евреям всегда предоставлялась из «гуманных соображений» либеральствующими князьями, царями или ооновскими «джентльменами» и «товарищами». Это ооновское решение 1947 года, сопровождаемое всевозможными международными интригами, в их числе сталинскими, антианглийскими, по сей день рассматривается если не официально, то полуофициально как акт «гуманный» по отношению к евреям. И в определенные кризисные моменты «неблагодарных евреев» этим даже попрекают, причем не только сталинско-брежневские «пропагандисты-антисионисты», но и пропагандисты «западного джентльменства», деголлевские и прочие. А то, что это был законный долг, хоть и весьма недостаточный, так называемого «международного сообщества», отданный еврейскому народу, который беззащитным был брошен на растерзание немецко-гитлеровским вампирам, о том ничего не говорят. И о том, что арабы, наплевав на «гуманность» ооновских «Джентльменов» И «товарищей», тотчас при поддержке английских министров-социалистов развязали войну на уничтожение «незаконного еврейского гетто на земле ислама», об этом тоже не слишком распространяются.