Страсти-мордасти - страница 2

— Девушка, что с вами? — спросил он, нервничая. — Вам плохо от жары или у вас что-то серьезно? Тогда я вас в больницу отвезу.

— Нет-нет, — быстро отчеканила я, протирая глаза. — Это все от жары.

— Так вам уже лучше?

— Да, — ответила я. — Еще никогда не ездила в трамвае, да еще в такую жару. Вот вам и результат!

— А вы откуда приехали? — спросил вежливо парень. — Вижу, чемоданы у вас тяжелые.

— Что? — притворилась я, что не расслышала, а сама уже изо всех сил крутила, что ему соврать.

— Из какой, говорю, глубинки вы приехали? — повторил он.

— Вы хотели сказать: из какой деревни я приехала, что не видела еще до сих пор трамвая? — ошеломила я его своим вопросом.

2

— Нет, я этого не говорил, — сконфуженно ответил он.

— Но хотели, — настаивала я на своем.

— Девушка, я к вам со всей душой, а вы такое говорите! — обиделся парень. — Да если бы не я, то вы бы все еще жарились в том трамвае, выслушивая хамские оскорбления той женщины! Если ее можно так назвать. Она только с виду женщина, а характер у нее мужской, хамский.

— Вы что хотите сказать, что все мужчины — хамы? — спросила я его.

Он ошарашено глядел на меня, переваривая информацию, которую только что получил.

— Наконец-то, один из мужиков все-таки осознал это, и ему хватило смелости это признать.

— Что вам сделали мужчины, что вы их хамами обозвали? — внезапно для меня спросил он.

— Ничего.

— Тогда зачем вы их хамами обозвали?

— А я их не обзывала хамами. Это вы их так обозвали, кстати, и себя тоже.

— Да не обзывал я мужиков хамами, — оправдывался он. — Это я эту женщину хамкой обозвал.

— А! Вот я, глупая, подумала, что вы о мужиках так говорите, когда сказали, что у нее характер мужской, хамский.

— Да нет же! — сказал он и вдруг рассмеялся.

Как он красиво смеялся! Еще никогда не слышала такой красивый хохот. А глаза! Какие у него были глаза! Голубые, с зеленым оттенком вокруг краев. Волосы у него были русого цвета, коротко стриженные. Одежда у него была чистая, опрятная. Хотя была невыносимая жара, но потом от него не несло, как у некоторых пассажиров. Мой нос уловил запах дорогих духов, которыми часто душились сливки общества, как моя мамочка их называла. Но какие именно я не могла назвать, потому что я не интересовалась этим. Вот когда я впервые в жизни пожалела, что не была такой, как Муся. Она бы сразу распознала, какие это были духи.

Налетавшись в облаках, я вдруг очнулась и ощутила его пылкий взгляд, от которого у меня мурашки по коже поползли.

— Я — Боря, — сказал он. — А тебя как зовут? То есть вас, — поспешил он переправить. — Или все-таки лучше давай сразу на «ты».

— Э… — поторопилась я, но прикусив язык и подумав, что скажи я свое настоящее имя, он перепугается и сразу убежит, как это делали все парни, с которыми мне когда-либо приходилось знакомиться, поэтому я соврала, назвавшись Евой.

— Ева! — промолвил Боря. — Как красиво! У меня еще не было знакомых с таким именем.

Он нагло впился в меня своими глазами, и на минуту мне показалось, что он восхищался мной. Но этого не могло быть так, как я была не красивой. Я даже подумала, что он смотрит на кого-то сзади меня, поэтому оглянулась назад, но там сидела всего лишь старенькая бабушка, ожидавшая на трамвай. Я повернула голову назад и наткнулась снова на его пылкий взгляд. Мне стало так душно, что я молвила:

— Мне надо домой.

— А ты где живешь? Я тебя провожу.

— Нет-нет. — Встала я, взявшись руками за чемоданы. — Не надо. Я сама.

— Нет, надо, — настаивал он. — Ты себя еще плохо чувствуешь, и я себе не прощу, если ты еще где-нибудь грохнешься об асфальт.

Он вцепился руками за чемоданы, пытаясь их у меня отнять. Вдруг его ладони нежно накрыли мои, и от этого мне стало дурно, то есть так хорошо, что я остановилась взглядом на нем. Наши глаза встретились, и на секунду мне показалось, что этого человека я искала всю жизнь. Вдруг я увидела что-то в его глазах такое, что подсказало мне, будто он хочет меня поцеловать. Мне стало дурно, страшно, холодно и жарко одновременно. И что вы бы думали! Он прижался губами к моим губам так страстно и жадно, что мне не было, чем дышать. Он целовал меня так пылко, как будто делал это в последний раз. И я наслаждалась своим первым поцелуем, сорванным с моих губ так внезапно, что я не могла это предотвратить. Хотя если признаться честно, — не то, что не могла, просто не хотела. Я сама себе удивилась. Как я могла себя позволить поцеловать, да еще человеку, которого вижу в первый раз? Видела бы сейчас меня моя мама! Она прыгала бы от счастья. Наконец-то ее дочурка заинтересовалась мужчинами! «Скорее, — мелькнуло в моей голове, — наконец-то мной заинтересовался хоть какой-то мужчина!» Как долго моя мамочка этого ждала! Ведь я всех своих ухажеров, которых она откапывала из сливок общества, прогоняла направо и налево.