Страстное тысячелетие - страница 4
— Филипп злоумышлял против меня. Напрасно отец отдал ему четверть царства. Но ему было мало — он задумал отнять мою часть.
— Поэтому ты опередил его и отнял его честь. А заодно отнял и жену с дочерью.
— Я люблю Иродиаду! И я люблю её дочь. Я взял поступил по законам предков, Иоанн.
— Ты посягнул на власть Филиппа, его жену ты использовал для того, чтобы укрепить свою власть его властью, чтобы присоединить его земли. Она стала тебе ступеньками к владычеству над страной. Ты использовал её в посягательстве на царскую корону, ибо звания тетрарха тебе мало. Ты — тиран, Ирод.
— Клевета! Мной руководила любовь!
— К собственной племяннице…
— Что ж из того?
— Да, но только не к Иродиаде…
— Что?!
— Ты сам признался, Ирод. Ты любишь Саломию. Чтобы получить власть над ней, ты женился на её матери. Ты отнял у покойного брата царство, ты отнял у него его жену, и ты мечтаешь отнять у него и дочь. Тебе мало быть тираном и прелюбодеем, Ирод. Ты замыслил кровосмешение.
— Что брат мой взял в жены дочь Аристовула, брата нашего, это ты кровосмешением не называешь. А я лишь женился на вдове брата, что и должно было сделать при её вдовстве.
— И Саломия, дочь Филиппа, также племянница тебе. Что же — и её очередь придет. Тебе не нужны женщины, Ирод, тебе нужны царицы из рода отца. Тогда уж надо было изгнать Иродиаду вместе с Филиппом и жениться на их дочери. Твое коварство не совершенно, Ирод. Ты не станешь великим.
— А ведь я считал тебя святым человеком, Иоанн… Теперь я убедился, что ты безумец. Тебе не следует разрешать проповедовать перед народом.
— Ты уже лишил меня этой возможности, Ирод. Из твоих темниц мой голос не очень-то слышен.
— Я говорил, что не собираюсь лишать тебя свободы. Я велел доставить тебя во дворец, чтобы порасспросить о человеке, о котором ты говорил.
— Ты бы лучше стремился узнать побольше о себе, Ирод. О том человеке не беспокойся. О нем ты услышишь в свое время.
— Я хочу знать всё сейчас! Говори. Ты называл его богом? Почему? Разве бог — среди людей? Как ты мог так богохульствовать?
— Ты и сам не веришь, что он простой человек, иначе не расспрашивал бы меня о нем.
— Он ещё ничего не сделал, но о нем уже так много говорят…
— А ты сделал так много, но о тебе помалкивают.
— Ты уводишь в сторону, Иоанн.
— Приходится, раз ты меня не слушаешь, напоминать тебе мои слова.
— Иоанн, в том, в чем ты меня обвиняешь, нет ни капли смысла.
— Зато в твоей женитьбе смысла слишком много, Ирод. Ты подражаешь римлянам. Они мостят себе трон, укладывая под себя женщин. Ты усилил власть с помощью женщины, теперь ты и управлять страной будешь с её слов.
— Замолчи! Не смей плохо говорить о моей жене! И не смей плохо отзываться о римлянах!
— Так кого ты больше боишься — жены или римлян?
— Я не боюсь никого, Иоанн!
— Ты станешь подражать им в прелюбодеянии, а затем, в угоду им введешь те же жестокости, что и у них. Начнешь ты с того, что велишь убить ради чести, продолжишь тем, что станешь убивать из страха, а кончишь тем, что будешь убивать для забавы, Ирод.
— Ну что же, говори, Иоанн, говори. Мне даже забавно слушать околесицу, которую ты несешь.
— Послушай, Ирод. Римляне торгуют женами и дочерьми, покупая себе власть. Из века в век они творят такое безо всякого стыда. Родоначальник нынешней династии, Юлий отдал дочь Помпею, дабы из врага сделать друга. А ведь она была обещана Цепиону. Помпей чтобы не сделаться врагом Цепиону, обещал ему собственную дочь, а ведь она была обещана Фавсту, сыну Суллы.
— Это было век назад, сейчас все иначе.
— Так поступали всегда, и так будут поступать впредь. У них и боги такие же развратные, как они сами. Для Помпея такое было не в диковинку, и Юлий был не лучше. Когда Помпей был молод, он из расчета взял в жены дочь претора Анистия, чтобы избежать преследований за хищение государственных денег. Когда Помпей достиг власти, он развелся с Анистией и взял в жены падчерицу Суллы Эмилию, хотя она была замужем и уже беременна. Бог проклял этот брак, ибо Эмилия умерла родами в доме нового мужа.
— Мне нет дела до Помпея. Оставим римлян. Не забывай, мы под властью Цезаря.