Страстное заклинание - страница 50
Идея покрасить спальню пришла ей в голову несколько недель назад, когда она ночевала в «Парк-Вью». Когда Шелби приехала в Луисвилл, она не обращала никакого внимания на то, что спит в комнате с грязными стенами. Ведь она не собиралась задерживаться надолго. Однако она жила здесь уже шестую неделю и все еще не могла ни на что решиться. Несмотря на гнев редактора и вежливые вопросы Брайана Фиска, Шелби не собиралась в ближайшее время покидать Луисвилл. Ведь письма до сих пор не найдены. И поскольку она собиралась тут задержаться, вполне логично было перекрасить стены в спальне.
Шелби поглядела на высокий потолок, на красивую отделку вокруг окон. У ее дома был свой характер! Каждая комната была в своем роде неповторима. К сожалению, на трех этажах этих комнат было так много! Они с Клеем обыскивали их все по очереди очень тщательно, пока не убеждались, что обшарили каждый дюйм.
Так где же письма? Чем дольше Шелби искала их, тем меньше оставалось у нее надежды. Клей уже начал думать, что Дезире все же уничтожила письма, несмотря на то, что написала в прощальном письме к Форду. Что ж, Клей наверняка изменит свое мнение, когда Шелби покажет ему кусочек конверта с подписью Форда Траска, который нашла сегодня утром. Но кроме конверта она больше ничего не обнаружила. Оставалось обыскать еще так много комнат! А после того, как они это сделают, Шелби надо будет принять решение.
Траски по-прежнему хотели купить поместье. Редактор требовал ее возвращения. Она столько работала, чтобы сделать карьеру, что просто не может позволить ей рухнуть. И все же Шелби медлила.
Она говорила себе, что не принимает решения из-за писем. Как только раздался звук подъезжавшей к дому машины Клея, у Шелби участился пульс, и она вынуждена была признаться себе, что Клей играет не последнюю роль в ее нежелании покидать Луисвилл.
Шелби смотрела на него из окна на втором этаже. Ей всегда нравились ловкие движения его длинных ног и бедер. Волнистые волосы Клея сверкали под ярким июньским солнцем. Шелби помнила, какие они густые и пышные, после той ночи в «Парк-Вью». Она не жалела, что они не занялись тогда любовью, все же Шелби не могла не вспоминать ту ночь.
Она услышала, как хлопнула входная дверь.
— Черт побери, Шелби! Ты опять не заперлась!
Шелби побежала вниз по длинной лестнице.
— Я открыла всего на несколько минут, чтобы взять почту.
— Как ты могла забыть закрыть замок? — Уперев руки в бедра, Клей сердито смотрел на Шелби. На нем была зеленая рубашка, оттенявшая цвет глаз, и обтягивающие фигуру джинсы. Обычно глаза Клея смотрели на Шелби с теплотой и одобрением. Сейчас же у него был взгляд человека, готового прочесть ей лекцию. Она, не переставая удивляться, слушала его речь о мерах безопасности.
— Неужели полицейский не убедил тебя, что двери надо запирать? И почему не включена сигнализация? Ты ведь понимаешь, что я не могу проводить с тобой двадцать четыре часа в сутки.
При этих словах Шелби подумала о том же, о чем и Клей — что на самом деле это было бы очень неплохо.
В последние несколько недель, пока они искали письма, Клей не пытался даже поцеловать ее. Однако эта вынужденная сдержанность лишь усилила огонь их разгоравшихся чувств.
— Я вынужден повторяться, потому что ты никак не можешь понять одну простую вещь. Взломщик может вернуться.
— Но ведь на меня никто больше не нападал, правда? — сказала Шелби. — Зато я плохо справляюсь с сигнализацией!
Клей подошел к висевшему на стене небольшому пульту.
— Ею так просто управлять! Вводишь код, нажимаешь на кнопку — и у тебя есть тридцать секунд, чтобы запереть дом.
— Ага! Ты говоришь, просто! Но ведь если не хочешь, чтобы сработала сигнализация, надо запереть абсолютно все двери. Если выходишь из парадной двери, а дверь заднего хода приоткрыта хоть на миллиметр, сигнализация срабатывает, и поднимается вой на всю округу.
Клей не обратил внимания на критику. Впрочем, Шелби знала, что так и будет. Она понимала, что забота о ее безопасности оставалась для Клея единственным способом демонстрировать свои чувства, ведь теперь он не позволял себе дотронуться до нее.