Страж - страница 27

  Он прошел по проходу переднего вагона и занял свободное место рядом с мужчиной средних лет. Он надеялся, что поездка займет не больше десяти минут. Еще немного, и он рискнет скомпрометировать человека, с которым пришел встретиться.

  Его звали Лука, офицер СВР, дислоцированный в Стамбуле, чье присутствие в городе было полностью заявлено турецкой разведке Милли Истихбарат Тешкилати. Но даже несмотря на то, что его работа требовала тесного сотрудничества с Массачусетским технологическим институтом по вопросам, вызывающим взаимную озабоченность между Россией и Турцией, это не мешало им тайно преследовать его везде, где он бывал.

  Он знал Луку три года, в течение которых русский офицер часто передавал секреты Уилла. Лука не был двойным агентом; он был более сложным, чем это, и, по его собственному признанию, давал Уиллу только ту информацию, которая, как он считал, будет способствовать улучшению отношений между Западом и Востоком. Уилл знал, что большая часть того, что сказал ему Лука, было ложью, но время от времени он выдавал чистую правду, которая служила и ему, и МИ-6.

  Не то чтобы Лука знал, что разговаривает с МИ-6. По его мнению, Уилла звали Эмиль Вийон, и он был офицером французского Direction Générale de la Sécurité Extérieure.

  Когда трамвай отъехал, Уилл повернулся к мужчине рядом с ним.

  Лука улыбнулся, затем бегло заговорил по-французски. «Мои друзья едут в экипаже позади нас».

  Деталь наблюдения Массачусетского технологического института.

  Уилл снова посмотрел на переднюю часть трамвая и ответил на том же языке. "Проблема?"

  «Я так не думаю. Но мало ли. Они могут быть . . . мерзкие парни, когда захотят ».

  Трамвай следовал вдоль побережья Турции. Вечер был живописным, хотя Уилл едва заметил свое окружение, вместо этого визуализировав задний экипаж, зная, что они находятся вне поля зрения команды Массачусетского технологического института, но также зная, что они могут быть достигнуты в течение нескольких секунд. «Как вы относитесь к нынешним российско-американским отношениям?»

  Лука ответил с оттенком сарказма в голосе: «Ты прошел весь этот путь, чтобы спросить меня об этом?»

  «Нет, но мне будет полезно ваше мнение».

  "Мнение?"

  "В поле зрения."

  Лука помолчал. «Отношения - дерьмо». Он положил руку на спинку переднего сиденья, обнажив дорогие часы Картье. «Прочтите газеты».

  «У меня есть, но они не говорят мне, что вы знаете».

  «И ты думаешь, я буду?»

  «Я думаю, тебе бы хотелось».

  Трамвай остановился на станции Sirkeci, рядом с Мраморным морем. Оба мужчины молчали, пока люди садились в вагон и выходили из него. На сиденьях перед ними сели две пожилые дамы.

  Лука уставился на них, прежде чем пробормотать: «Завтра утром посла США в Москве вызовут в Кремль, чтобы объяснить, почему Соединенные Штаты отказались от экономических переговоров с Россией. Несомненно, посол возразит, что Россия занимает провокационную позицию, пытаясь агрессивно позиционировать свои цены на нефть, в то же время пытаясь получить ведущую роль в ВТО ». Когда трамвай отъехал, шум в вагоне усилился, но голос он оставался тихим. «Вызов не приведет ни к чему другому, кроме как к еще большей паранойе, большему гневу, большему недоверию и т. Д. . . дерьмо."

  Уилл тщательно подбирал следующие слова, постоянно осознавая, что с Лукой ему нужно быть очень осторожным. Малейшее неверное слово будет возвращено в SVR и может нанести неисчислимый ущерб. «Что бы произошло, если бы в России произошел инцидент - акт насилия, возможно, взорвалась бомба или несколько бомб?»

  Лука молчал десять секунд, прежде чем спросил: «Это произойдет?»

  Уилл покачал головой. «Не то, чтобы я в курсе. Но Америка в ужасе от того, что террористический акт может подтолкнуть Россию к неверным выводам - ​​возможно, они думают, что это был удар США ».

  «Америке следует опасаться такой возможности. Это самое нервное в России на памяти ».

  Трамвай заехал в Джанкуртаран. Больше людей вышло, чем вышло, оставив вагон заполненным на треть. Уиллу отчаянно хотелось оглянуться через плечо, чтобы увидеть, кто стоит за ним. Время было на исходе; он должен был выйти на следующей остановке. "У меня есть просьба."