Стражи последнего неба - страница 73

Чем ближе я приближался к Кампо-ди-Фиоре, тем больше меня терзала мысль, что изображенные на листках знаки я уже где-то видел. В раннем детстве? А может, во сне?

Я решил зайти к Хаиму Малаху на виа Кондотти — это крошечная улочка, соединяющая виа Корсо с площадью Испании. Хаим торговал иудаикой, старинными рукописями и, возможно, мог в одной из них встречать подобные знаки. Хотя я не очень-то верил в свою же версию о шпионаже, но понимал, что дело необычное и его ни в коем случае нельзя оставлять без расследования.

Дивизионный комиссар синьор Бадаламенто принял меня чрезвычайно приветливо. Я показал ему один из листков, он с минуту разглядывал его, потом вернул мне с ироническим видом:

— Спасибо. Я все понял.

— Я подозреваю шпионаж, синьор дивизионный комиссар. Это явно шифровальная таблица.

— Ты не хочешь передавать дело в контрразведку…

Наш босс иногда бывает удивительно догадлив.

— … и ты прав, — продолжил свою мысль синьор Бадаламенто. — Если окажется, что это не шпионаж, нас смешают с грязью. Но за помощь мы не получим даже спасибо. У тебя сейчас есть что-то серьезное?

Я криво усмехнулся:

— Счастливчик Лучано, карманный вор.

— Вот что, Рафаэль, передай его кому-то из младших полицейских, а сам займись этим делом.

Дивизионный комиссар, как и многие другие, считает, что меня зовут Рафаэль. Обычное имя для итальянца. Только зовут меня Яковом, и я еврей. Рафаэль — моя фамилия.

В лавке реб Хаима на виа Кондотти покупателей не было. Там я никогда не видел покупателей, и вообще удивительно, на что он живет.

— Шалом, реб Хаим. Сегодня умер Польский Святой.

— Борух даян а-эмэт[32], — и Хаим сокрушенно покачал головой.

— Вот что я нашел у него на столе, — я протянул Хаиму листочек, который показывал дивизионному комиссару, и тут же понял, что он знает, что это такое.

— Там были еще такие листочки? — спросил реб Хаим. — Все равно ведь пропадет, а я их у тебя купил бы. А библиотеку его я смог бы посмотреть?

— Сначала объясните мне, что это такое.

Хаим испытующе поглядел на меня, потом снял с полки какую-то книгу, начал листать.

— У твоего отца такой книги не было? — он показал мне обложку. Там было написано: «Книга ангела Разиэля».

— Что-то такое припоминаю…

В моей памяти всплыла картинка из детства: я стою возле отцовского стола, дергаю папу за кисть цицит.

— Не мешай, Яков, я учу каббалу.

— Папа, давай учить вместе.

— Ты еще не поймешь.

Я продолжаю дергать отца: «Покажи мне, ну, покажи!»

Он спускает со стола вниз, ко мне, свою книгу. Странные рисунки, фигуры с птичьими головами… и знаки, такие же знаки, как на записях Польского Святого!

Тем временем Хаим открыл книгу в нужном месте:

— Это ты видел?

— Да. Что это за знаки? Что здесь написано?

Хаим отрицательно помотал головой:

— Я знаю, что это, однако не понимаю.

— Так все-таки, что это за знаки?

— Это алфавит Адама, первого человека. Ты знаешь, что Адам оставил после себя книгу — «Сефер Адам а-Ришон»? Так вот, она вся была написана такими буквами. А про книгу Ханоха ты слышал?

— Ханоха, сына Йереда, который был живым взят на небо?

— Именно. Она тоже была написана таким шрифтом. Мало того, я подозреваю, что такими же буквами была написана и «Сефер Йецира», «Книга Творения».

— Та, которую приписывают патриарху Аврааму?

— Ее написал Авраам, праотец наш. Мало того, сейчас я покажу тебе одно малоизвестное место в Талмуде…

Хаим встал на маленькую лесенку и достал с верхней полки том Вавилонского Талмуда — одно из первых изданий, вышедших в начале XVI века в Венеции.

— Вот, посмотри, трактат «Сангедрин»: «Вначале Тора и Заповеди были даны еврейским шрифтом, и только во времена Эзры-софера возвращены шрифтом ассирийским». Ты ведь знаешь, что наш квадратный шрифт, которым пишут свитки Торы и священные тексты, называется ассирийским?

— Конечно, знаю. Но какой шрифт тогда называется еврейским?

— Для этого заглянем в более позднее издание Талмуда. Здесь еще нет комментариев рабби Шломо Ицхаки из Вормса…

С неожиданным для его возраста проворством Хаим подпрыгнул и, уже не пользуясь лесенкой, стащил толстенный том вниз.

— А вот это издание вышло в Вильно в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году, более пятидесяти лет назад. Гляди, что пишет Раши: «Ктав иври — ктав эвер а-нахар». Еврейское письмо — письмо перешедших Реку.