Стражи забытого Предела - страница 6

   Вот начали огибать утёс и прошли мимо большого резного шеста с Защитником. Череп выплыл из полутьмы, воззрившись сверху на тропу, по которой они шли. Провалы его глазниц походили на две чёрные дыры, а отвисшая нижняя челюсть с редко посаженными клыками точно собиралась захохотать над ними. Они приближались к Пещере Шёпота.

   Что до той остановки, когда увидели идущую с ними Амми, что после, никто из стражей не разговаривал. Сейчас полагалось соблюдать безмолвие. Потому, когда Тамир остановился у шеста с Защитником и властно произнёс некую фразу - Ули не разобрал, что именно, - мальчик вздрогнул. Тут же он вздрогнул повторно. Ибо в ответ на воззвание старейшины в пустых глазницах черепа зажглось зеленоватое свечение. Тот же огонь загорелся и в глазницах оберега, что Тамир нёс на своём посохе. Теперь в темноте плавали два огнеглазых Зверя.

   При свете дня путь до Пещеры не занял бы много времени, но во мраке для Ули он растянулся на часы. Старики плелись невыносимо медленно, многие из них уже несколько лет не уходили так далеко порогов своих домов. "Копили силы", - как шутил дед. Но сейчас они шли. Все, кто мог. Поддерживая друг друга, хрипя и горбатясь, но шли.

   Над их головами проступали звёзды. Ули они всегда казались крошечными дырочками, натыканными в необъятном куске тёмной материи, туго натянутом на пяльцы небосвода, за которым некто Поистине Всеобъемлющий зажигал вселенский светильник. Его колючие отсветы и доходили до них через эти крошечные дырочки в вышине. Под разгорающейся звёздной россыпью в сопровождении настойчивого уханья за спиной стражи огибали скальный выступ, торчащий точно могучий нос на лике горы. На этот счёт шутили, что Творец лепил профили местных обитателей, беря за пример именно данный образчик. Нос-утёс выделялся более тёмным пятном на общем фоне ночи.

   Пещера Шёпота в свою очередь походила на раззяванную пасть огромного зверя, прильнувшего к боку скалы. Затаившегося, выжидающего, когда они приблизятся, чтобы прыгнуть и проглотить их. Но прыгать было необязательно, они сами шли к нему в глотку. Возле Пещеры было установлено множество шестов с насаженными на них Защитниками, что соседствовали с рогатыми черепами местных козлов. К шестам также крепились позвоночные кости, рёбра и когти, торчащие в разные стороны, словно шипастые наросты неких жутких костяных деревьев. А ещё были привязаны разноцветные ленты, и их развевал ветер. Черепа Зверей скалились на своих вознёсшихся постаментах, обозревая каждую пядь на подступах к Пещере. Ни то, что враг, мышь не проскользнула бы мимо них незамеченной. Изумрудные лучи их взглядов пронзали темноту. Пересекая их, Ули ощущал, точно по его коже проводили ледяным языком. Защитники признавали своих хозяев и пропускали их.

   У широкого проёма Пещеры старейшина остановился и отпустил руку Ули. Стражи подходили, вставали тесной кучкой, повиснув на своих посохах, дабы отдышаться. Наконец, последним доплёлся Мок. Этот шёл, опрометчиво не глядя под ноги, а задрав голову на ближайший шест и черепушку на нём. И Ули мог поклясться, что он улыбался Защитнику, словно старому приятелю, с которым давно не виделся.

   Мок оказался не последним. Следом за ним появился запыхавшийся отец. Тут уже Ули не сдержал улыбки.

   Но вот старейшина заговорил, обращаясь к ним, и все прочие мысли пришлось отбросить. Посох с огнеглазым черепом он отставил в сторону, но и этот Зверь взирал на них. Здесь было их место. И скорее пришедшие от подножия горы люди являлись чужаками, явившимися сюда из совсем иного мир, а не наоборот.

   - Сегодняшняя ночь особенная, - произнёс Тамир, придав своему голосу должной размеренности и даже величественности. - Для кого-то она наступает во второй раз, для кого-то уже в десятый, а для кого-то - в первый. Но для каждого из нас она всегда будет особенной. Это ночь ритуала. Ночь обмена Дарами в знак вечного мира. Ночь страха. Ночь спасения. Мы - стражи Предела, и это наша ночь.

   Они слушали, сбившись плечом к плечу, будто стремясь прикрыть друг друга от задувающих с гор холодных порывов. Тамир стоял в своей длиннополой накидке как в плаще, и, когда он вздымал руку с посохом, точно то был царский скипетр, во мрак над их головами устремлялись призрачные лучи. В их отсветах поверхность утёса представлялась сплошной чёрной глыбой.